Существа в этом мире всегда должны были делать свой собственный выбор, пусть и находились они хоть в организации, в которой от них зависели жизни собратьев, или в одиночестве, отшельниками, которых уже давно никто не видел, но выбор сделал каждый сам. Значит и последствия должен был выдержать каждый сам за себя, и эти законы были неизбежными в этих болотных топях, где опасность уровняла перед судьбой всех. Будь то жрица из храма, беглая бунтарка или даже сам король, ведь нося рясы жрицы, всегда было легче избежать неприятностей, легко ссылаясь на необходимость простить и обращая внимание общества на высшие и светлые цели, оправдывая тем самым низкие проступки. А что же с Кварионом? – Правда была таковой, что эта персона вообще пользовалась абсолютной неприкосновенностью и, только потому, что на голове этого эльфа была королевская корона, ему все ошибки, как правило, сходили с рук. Даже пусть он изменял собственной жене, та молча переживала эту боль, понимая, что ее роль быть снисходительной к своему монарху. Болота разрушили до основания все крепостные стены этих персонажей, королевские дворцы и соборы для поклонения – здесь они были лишь тенью, воспоминанием из прошлого, красивым сном, о котором было лучше и забыть. В конечном счете, спустя время, для каждого по-разному, но так или иначе, приходили мысли о том, что все оставленное позади лишь сказка, живые существа находясь в такой обстановке длительное время начинали забывать самих себя, становясь лишь собственной тенью прошлого. Сами же болота превращали их в бесформенную глину, из которой намеревались и старались вылепить нечто чудовищное и безнадежное, стоило лишь прекратить сопротивляться, и изменения будут происходить необратимые. Болотные топи никого не щадили, и духам, обитающим здесь не было дела до происхождения своей жертвы, каждая новая душа становилась для них лишь целью, которую нужно, просто необходимо было поработить.
Опасность, исходящая от незнакомцев, которые еще пару некоторое время назад были хозяевами этой хижины теперь лежали мертвым, если это можно было так назвать. Нависла тишина, казалось, что все мироздание замерло и время остановилось, каждый из путников слышал лишь свое дыхание глубокое, тяжелое. Особенно тяжело дышал эльф, который произошедшее принял достаточно близко к сердцу, руки которого оставались на земле, но магии уже не было в них. Его ладони дрожали, совсем немного, потому что он прилаживал усилия, что бы взять себя в руки и успокоить расшатанные нервы, осознавая, что если бы что пошло не так, Лута могла бы уже быть мертвой. Накал ненависти и ярости, которые та вызвала у Эарэли своим порывом справедливости, достигли своих пределов, но ее удалось спасти. Стоя на одном колене, Квариону ничего больше не хотелось, кроме того как упасть и уснуть, быть может вечным сном, который никогда бы не прерывался. В конце концов, приложив усилие, он поднялся с колен и стал прямо, хоть и слегка пошатываясь на ходу, он направился к той, чье тело было сражено стрелой эльфийки. Подойдя к мертвой Айрис, Кварион застыл, смотря на нее, она была наглядным примером, что происходит с существом, которое отказывается бороться, теряет бдительность и разрешает себя уничтожить заживо. Как долго несчастная уже была обманута этими иллюзиями болот, эльф мог лишь только догадываться, сочувствуя несчастной, жизнь которой прервалась так глупо и внезапно, оставался открытым вопрос – сколько таких забытых путников нашли здесь такой конец. Сколько таких потерянных, живых мертвецов и доселе бродят по этим местам, и неужели этих троих ждет такая же участь? – Кварион не знал, единственным ответом было лишь бороться и следовать дальше, за своей целью. Эльф осторожно опустился перед телом погибшей, желая тщательно осмотреть вещи несчастной, надеясь, что ее дни, проведенные здесь, которым уже и счета нет, все же не прошли бездарно и появится хоть некая зацепка, способная уберечь еще живых путников от такого вот финала. Любопытство не было напрасным, Кварион обнаружил в походной сумке, надетой через плечо ключ, очень древний по своему виду и несколько свитков, описывающих некоторые ритуалы и заклинания. Внимание эльфа от находок отвлекли внезапные шаги, которые раздались сзади него.
Эарэль переполняла злость изнутри, она была одержима желанием положить конец истории Луты, и момент был, как нельзя подходящим, что бы следующая стрела нашла свою цель. Жажда крови и убийства переполняли разум темной, когда та замерла в одном шаге от рептилии, все еще старающейся вырваться из плена корней. Жест руки, движение другой и стрела уже была натянута тетивой, острие которой смотрело прямо промеж глаз Торы. Лута, способная к перевоплощению, была парализована корнями и той роковой ошибкой, которую допустила в порыве чувств, желая защитить своих сородичей, но ошиблась, так и не поняв, на чьей она стороне. Но выбор был сделан, ошибка допущена, а роль судьи на себя уже всецело взяла темная, желая воздать за проступок, чуть не положивший конец всей экспедиции. Эарэль смотрела на рептилию с пренебрежением и призрением, желая найти только повод, малейшую причину, что бы выпустить стрелу, но та лишь заливаясь слезами, прося невнятные прощения и медленно качая головой, стараясь найти себе помилования. Темная заметила, как неподалеку находившийся Кварион обратил свое внимание на происходящее, а значит эффект неожиданности уже был упущен. Теперь она ожидала, что король начнет заступаться за рептилию, выводя темную на спор или вступая с ней в дискуссию, но к изумлению лесной жительницы, монарх ни того, ни другого не делал, лишь только молча смотрел на нее. Эарэль отвела глаза в сторону от Луты и поймала на себе  тяжелый взгляд Квариона, в котором читалось и говорилось гораздо больше, чем он мог бы сейчас сказать, начав говорить. Эльфийка видела у него лишь один раз такой выразительный взгляд.
Она помнила тот конвой, тех охранников Эниэль взявших темную под стражу, избившую ее до полусмерти. Это было тяжелое для нее время, когда был риск оказаться казненной лишь только за то, что она старалась последней заступиться за власть и положение своего дома перед узурпировавшей власть Эниэль. В то далеко время, сразу после коронации новой королевы, Дом Черного Паука полностью приклонил свои колени перед новой хозяйкой темных домов, и лишь только одна Эарэль оставалась стойкой, пытаясь вести самостоятельное расследование преступлений своей противницы. Но судьба не пощадила бунтарку, ее предали свои же сородичи по семье, которым было обещана большая благосклонность при новых наступивших порядках среди темных семей. Долгое время эльфийка находилась в заточении, где оплакивала таинственное исчезновение своей сестры, раннее претендовавшей на трон. Эарэль помнила, как над ней издевались и насиловали, трудно было представить, сколько длилось это заточение до того момента, когда о ее аресте не узнали в столице. Кварион, благодаря своим шпионам, узнал о произошедшем аресте и отправил письмо к Эниэль, в котором требовал экстрадировать пленницу на суд в Эльрат, чтобы провести справедливое расследование тем делам, в которых ее обвиняла новая хозяйка темных родов. Эарэль помнила тот показательный суд, который больше напоминал обычный спор между королем и хозяйкой темных о том, какое наказание должна понести несчастная и где прибывать в дальнейшем заточении. Эниэль, напоследок, выступила с пламенной речью, после которой позиция короля выглядела перед поданными предательством интересов всего королевства, и Квариону проще было бы согласиться с требованиями обвиняющей стороны, но именно тогда подсудимая поймала на себе взгляд короля, в котором сочетались милосердие и сила его решительности. Темная была вновь взята под стражу идо дальнейшего уточнения обстоятельств помещена под стражу в Эльрате, где монарх подстроил ее внезапное исчезновение, дабы уберечь жизнь, хотя и пришлось ей заплатить за это своей свободой. Она хотя бы оставалась живой, но этот самый взгляд, в котором сочетались призыв к милосердию и твердая воля к остановке всем намерениям судейства в этих местах, как бы напоминая ей, что ее он в свое время помиловал, а значит и ей нужно было проявить милость сейчас, в этом случае.
Эарэль злилась, понимая, что, находясь под покровительством короля, не способна выпустить стрелу в голову Луты, это ее раздражало, но монарх продолжал смотреть прямым взглядом ей в глаза. «Ты предала нас, глупая ящерица и не думай, что я тебе это так оставлю!», - после этих слов, эльфийка пустила стрелу, которая вонзилась в сантиметре от головы дракона. Темная повернулась к королю, - «Жизнь за жизнь, я вернула тебе долг», - таким образом она надеялась, что по возвращению в Эльрат, после этой авантюры, у нее будет хотя б немного больше свободы, чем до этих пор. Эльфийка выдернула стрелу, вонзенную в земле после чего уже, принялась разрезать корни с помощью кинжала, который у нее был это все время спрятан за спиной. Кварион тем временем, направился в саму хижину, чтобы попытаться найти хоть какие-нибудь подсказки о дальнейшем продвижении. Само строение было сильно ветхим, все дерево, из которого был построен дом, было старым, а слой плесени и грибка на стенах, лишь усиливал запах гнили и без того царящий в этих местах. Но сама обстановка в хижине была обжитой, по крайней мере можно было сказать, что здесь действительно жили эти существа, уже длительное время. Порядок среди примитивной посуды и горящие свечи на столах, недавно зажженные подтверждали эту мысль. Кварион осторожно прошел к письменному столу, который находился в дальнем углу одной единственной комнаты, с удивлением обнаружил, что чернила были свежими, как и бумага. На пергаментах было начертано подобие плана местности, без уточнений в масштабах и окрестных «достопримечательностей», что говорило о слабом умении автора в подобном деле, но достаточном, чтобы разобрать его мысль в нарисованном. А карта указывала, как пройти от этого места к цели, которой ради Кварион оставил весь дворцовый уют, рискуя собственной шкурой, чтобы обрести укрепленную власть и силу, неведанную доселе ни одному из его предшественников. Храм Зарака был нарисован грубыми контурами, неизвестным оставался ответ на вопрос – эти два существа, что здесь обитали, добрались ли они до этого храма, чего искали? – Это уже закрытое прошлое, эльфу же нужно было двигаться к будущему. Кварион, выйдя на порог, сразу же обратился к своим спутницам, - «У нас есть возможность поужинать, соберем с собой запасы еды и отправляемся дальше в путь, теперь мы знаем точно, какой дорогой нам нужно следовать». Такие слова разочаровали темную, поскольку она надеялась хотя бы немного отдохнуть в этом доме, но король не стал рисковать безопасностью, решив, что приема пищи будет вполне достаточно.
Прошло некоторое время, и наши герои уже пробирались по болотам, среди тернистых топей, следуя согласно карте, оставив после себя горящую хижину. А в ней и тела убитых ими еще нескольких мертвецов, которые перед самим выходом напали на эльфов, появившись из неоткуда, потому и было принято решение монархом, хижину сжечь, что с радостью и сделала Лута ар Тора. Теперь дорога лежала прямо к Храму Зарака.

Чем была на самом деле сожжённая хижина среди чащи и топей этих болот? Возможно неким пунктом для перехвата случайных заблудших гостей, давно потерявших надежду отыскать в этих местах хоть что-нибудь иное, кроме своей смерти. Состояние ветхой постройки не выходило у эльфа из головы всю дальнейшую дорогу, смотрел по сторонам, а перед глазами, будто наяву стояла эта постройка, стоило закрыть глаза, как мог увидеть ее обветшалую обстановку внутри и этот противный запах плесени и гнилого дерева. Эльф помнил все в ней, начиная от расстановки покрытых пылью пробирок, заканчивая видом паутины, которой проросли углы хижины, но чем бы не была эта хижина, она была уничтожена. Кварион лично настоял на том, чтобы сжечь ее дотла, хотя его и не оставляло впечатление, будто магия с того места крепко врезалась в его сознание и время от времени будет давать о себе знать. Еще один момент не выходил у него из памяти – очертания существа, возникшего прямо из болот, забравшего в свои объятья чудовищного младенца, возможно, это был дух этих болот, или то, что теперь их преследовало, находясь постоянно рядом, но неким магическим образом находясь невидимым. Трудно было сказать, даже подумать, что на самом деле сделали эти трое, какую пучину они всколыхнули, обратив на себя внимание болот, когда вторглись в эту пучину, и спровоцировав их гнев, после нападения чудовища, в образе младенца. Все эти мысли кружили в голове Квариона, из-за чего он даже перестал замечать ту гробовую тишину, которая повисла в воздухе во время всего дальнейшего пути следования троих путников, ведь после происшествия случая у хижины, Эарэль и Лута не обмолвились даже фразой друг с другом, лишь время от времени обменивались взглядами, в которых читались взаимные упреки и призрение.
Экспедиция становилась все сложнее, взять было хотя бы туман, который время от времени сгущался, то снова рассеивался, но чужаки все равно не прерывно следовали по тем записям, которые Кварион держал постоянно при себе. В какой-то момент, ему даже показалось, что содержание картинки начинало менять свое содержание, будто бы нанесенные записи были управляемыми некой невидимой рукой, слегка меняющей направление пути странников. Было это правдой или всего лишь игрой разума эльфа, уже было тяжело сказать, поскольку все трое уже давно не отдыхали и следовали постоянно вперед, совершенно не доверяя местам, уж сильно подходящим для привала, видя только намек и угрозу ловушек. Передвижение усложнялось еще и тем фактором, что возникало чувство изменения направления троп после очередного рассеявшегося тумана, опасность так же таилась в почве, учитывая состав почвы, был риск в любой момент от неправильного шага утонуть в трясине.  Время от времени у монарха так же возникали на виду ярко желтые глаза из зарослей кустарников, которые будто наблюдал за ними, но после более тщательного всматривания оказывалось, что это лишь показалось. В общем можно было только посочувствовать троим путешественникам, которым повезло дойти в такую глушь и остаться живыми, или же напротив – не повезло забрести в эту трясину, оставаясь живыми, быть может смерть сейчас для них была более подходящим вариантом.
Вот уже в дали стал виднеться некий комплекс, после очередного сгущения тумана. По виду тех очертаний, которые он обретал, можно было прочувствовать всю мрачность его исполнения в стиле архитектуры. Будто бы все строение, которое возвышалось над топями, величественно и торжественно, надменно и гордо, дышало самой смертью. По своей структуре, храм напоминал стиль темных эльфов в архитектуре, что вначале удивило эльфа, но он быстро свыкся с мыслью, что некроманты Зарака, аэри и темные эльфы связанны между собой неким идейным образом, тем более, что давно ходили слухи, мол Эниэль ставит опыты в сферах запретных школ магии. Проверять последнее пока что не приходилось, но вот исследовать этот храм еще предстояло, эльф готовился к ряду новых злосчастных сюрпризов и неожиданностей, вплоть до возникшим прямо из-под земли армии мертвецов. «Вот это настоящее произведение искусства», - нарушила вдруг тишину чародейка, - «Кварион, а можно мне такой же построить, прямо в Эльрате, я буду рада такому подарку, образую культ самой себя и свергну мою любимую Эни (Эниэль)», - в голосе темной чувствовалась доза яда, особенно, когда она упомянула о своей противнице. Такая фраза спровоцировала Луту бросить очередной укоризненный взгляд в сторону Эарэль, лишь прошептав, - «Это святотатство, даже для эльфов». Как и стоило предугадать, эльфийка тоже не захотела оставаться в стороне, давая возможность сильнее свою соперницу, - «Ой, тебя то как раз и забыла спросить, а может и не заметила, что ты еще с нами до сих пор, смотри!». Эарэль остановилась на тропе, ведущей их к храму, повернувшись к ближайшему дереву, - «Сейчас я нападу на это дерево, а ты что будешь делать? Только прошу, не забудь броситься сломя голову на его защиту, как тогда, у хижины». «Хватит!», - решил перебить спутниц эльф, пока они друг друга не перебили сами, облегчая жизнь болотам, но Эарэль осталась довольна, что последнее слово в этой дискуссии осталось за ней перед рептилией, и она одарила последнюю надменным взглядом и довольной улыбкой на лице. «Нам нужно быть готовыми к опасностям и помнить, что все те чудовища, которых мы встречали до этого, могут оказаться лишь легкой прелюдией перед тем, что нас может ждать в недрах этого проклятого места». Эарэль слегка подтянулась, разминая руки, - «Всегда обожала прелюдии», -  ехидно вставила свою фразу, перебив Квариона, но после чего обратила такой силы упрек на себя со стороны эльфа, что сразу же решила извиниться, - «Да я просто пошутила». Рептилия молча наблюдала за этим диалогом эльфов со стороны, лишь убеждаясь в своих изначальных догадках, что между этими двоими в отношениях был не только лишь профессиональный интерес друг ко другу, но и нечто большее, хотя и сильно скрытое. «Лута», - отвлек рептилию от своих мыслей эльф, - «твой образ дракона будет более подходящим для того, что должно ждать нас внутри», рептилия молча кивнула головой дав безгласное согласие, не желая ничего отвечать, толи чувствуя еще свою вину перед монархом, толи не желая быть похожей на темную своим многословием.
Прошло немного времени, и в храм Зарака, впервые, быть может, за последние годы, десятки лет, вступила нога эльфов, а король Эларии так вообще был редким посетителем этих мест. Двое эльфов и рептилия, принявшая свой истинный образ огнедышащего дракона осторожно следовали по храму, опасаясь ловушек, проверяя возможные подсказки, где и как будет лучше переступить с ноги на ногу. Монарх держал лук с двумя вложенными стрелами, слегка держа их в натяжке тетивы, а темная была готова в любой момент произнести пару заклинаний, специально придержанных на самый опасный случай, который, казалось, уже вот-вот наступит. Но к общему удивлению, ничего не происходило, не то, что бы чужаки, вторгшиеся в эти места сильно сожалели об этом, просто вообще все было слишком тихо – гробовая тишина, никаких сражений, полчищ некромантов, поднимающих из-под земли легионы мертвецов, одним словом – ничего, что было бы обычным для такого случая. Проходя мимо рядов колон, чужестранцы последовали лестницей вниз, которая вела в просторный и величественный зал, нервы начинали находиться в запредельном напряжении, и в прибавку ко всему, по каменному полу продолжал клубиться тот самый туман, сопровождающий путников все это время. У эльфа дух перехватило, когда он увидел артефакт на пьедестале в виде золоченного черепа, такой идеальной формы, а в глазнице которого сиял волшебным светом камень, или нечто, что было похожим на осколок. «Мы пройдем к нему втроем, при случае активации ловушек, сможем помочь друг другу», - почти шепотом проговорил монарх и его слова не допускали возможности в дискуссиях, лишь только шаг за шагом, они двигались по зале, пересекая ее. Дойдя к ступеням, Кварион дал знак эльфийке и рептилии остановиться, а сам осторожно начал подниматься по ступеням, добравшись до возвышенности, прикрывая глаза от яркого сияния осколка, Кварион потянувшись, взял череп в руку, любуясь его сиянием. Лута и Эарэль наблюдали за действиями эльфа, теперь были встревожены, как никогда до этого, опасаясь того, что сейчас может произойти.

Бывают моменты, когда все происходящее вокруг с твоими близкими и обстоятельствами настолько ясно, что разум попросту отказывается воспринимать происходящее, сам находя невнятные объяснения, придумывая пустые оправдания возникшей ситуации. А случается так, что вплотную подойдешь к своей цели, ради которой рисковал жизнью, может даже и не только своей, и не тех, кто последовал за тобой, быть может, был готов поставить на кон и жизнь государства. И потом оказывается, что это все был обман и чувство возникало в голове эльфа, когда он стоял молча, смотря на то, как бесследно таял артефакт в его руках, туманной дымкой проходя сквозь пальцы, молотом билось в голове «Обман… обман и ловушка». Разве был испуг? – скорее злость, прежде всего на себя самого из-за такой глупости, допущенной так просто, это был позор. Кварион позволил себя обмануть, именно позволил сам, поддавшись одержимости идеей найти артефакт, он забыл и упустил из виду все меры предосторожности, и ценой такой ошибки стал простой обман, иллюзия. Рука монарха, в которой еще несколько секунд назад был череп, сейчас медленно сжималась в кулак, напряженное дрожание кисти, говорило о том накале злости и затем крик, что вырвался наружу, несший в себе боль и усталость, ярость и гнев. Взмах кулаком вверх, и острое желание разбить пьедестал, но как только кисть в ударе соприкоснулась с холодной каменистой поверхностью, так и та растаяла, все начало таять, превращаясь в дым тумана. А что было дальше, уже не разобрать – снова хижина и детский крик, затем дерево и стихи, хоть и не шибко сложенные, но достаточно жуткие для того, чтобы предать обстоятельствам большего кошмара. Хуже всего, что теперь лесного жителя не покидала мысль о самообмане, которым он был одержим, решившись пуститься на поиски нужного посоха в болота, и было очень сложно сказать, вывод это был его разума или эту идею сейчас пытались продвинуть и навязать ему духи болот, стараясь окончательно сломить волю короля. Но правда, если таковой и было место в этой трясине, была одна и ее оставалось держаться крепко-накрепко, - следовать только вперед, быть может, даже напролом, с чем, стоило заметить, были явно несогласные его спутницы. «Нам нужно пойти на сделку», - прошептал тихо монарх, кинув пронзительный взгляд темной эльфийке прямо ей в глаза, - «иначе эти игры нас просто сведут сума», - после сказанной фразы, он сделал шаг в сторону дерева. Но его тут же схватила за руку Эарэль, теперь уже она смотрела на него глазами, налитыми злостью и недоумением, - «Знаешь, стихи у этой твари никудышные, но и твое предложение абсолютный мрак, уж лучше сразу убей меня и брось червям мою плоть, ты спятил?!». Неожиданно в разговор вмешалась Лута, оставаясь сзади эльфов, она почти шепотом вставила свое слово, - «Духи болот не станут нас слушать, после того, как вы поступили с тем драконом у этой самой хижины». Рептилия рукой подала знак, указывая эльфам на сожжённую хижину, что бы те вспомнили, по какому согласованию они решили действовать, создавая сами себе ловушку, в которую и попали сами, в которой и находились теперь. «Я гляжу, что ты жрица не только своей Титилии, но еще и подрабатываешь на стороне гласом глаголющим всея болот?», - не сдержалась темная, что бы не оставить без ответа фразу Торы, которая, казалось, с такой радостью наблюдала, в какую трясину угодили все трое путников. «Понимай это, как знаешь», - холодно ответила Лута, в глазах ее читалась обида и скрытая жажда к возмездию для эльфов, - «но болота помнят ту оплошность, которую вы допустили, ведь не зря мы сейчас стоим у этой самой хижины, это знак, без мести нас не оставят за вероломный поступок». Эарэль слушала терпеливо свою спутницу, очень пыталась сдерживать себя в руках, несмотря на усталость и замотанность в мыслях, но сейчас она уже начала сильно жалеть о том, что вторая стрела не была пущена в рыжеволосую прямо меж ребер. «Если у болот и есть повод что помнить, и кому из нас мстить, так это явно не Кварион, и уж точно не я или тебе напомнить того младенца, о котором сказал Квар, да-да, вспомнила, как ты его с ожогами отправила в колыбель трясины? А он нам теперь стихи читает!». Кварион понимал, что если снова не вмешается, то болотам не предстоит принимать особых усилий, так как накал ненависти между этими двумя доходил до предела, и только бой мог помочь им выпустить пар, до поры, но болота наблюдали за их разговором, это было ясно. «Вы за своими спорами не заметили одной детали», - вмешался эльф в разговор между соперницами, которым еще предстояло пройти общий путь, - «На болотах влажность в воздухе всегда превышает показатели наших лесов Эларии, а значит запах будет задерживаться на очень долгое время, здесь же нет и намека в воздухе о вкусе гари и гнили, которые смрадом стояли у того места, которое мы покинули». Лута и Эарэль, словно забыли, о чем еще минуту назад спорили, осторожно начали оглядываться по сторонам, понимая, что это место, скорее всего очередная иллюзия, а трясина уже по самые уши затянула путников в свои ловушки. «Кварион, мы не можем больше тобой рисковать, мы поступим, как ты сказал, но на разговор выйду я. Магия на магию дает всегда нужный эффект», - сказав последние слова, эльфийка подмигнула королю и вышла вперед в сторону старого дерева.
Правая рука была приподнята вверх, над которой виднелась небольшая светящаяся сфера, будто бы желаемый для обозрения знак того, что темная обладает магией, разной магией. Отойдя от хижины на приличное расстояние, эльфийка стала на одно колено, наклонив голову, а затем смотря в туман, начала говорить медленно, на древне эльфийском языке, надеясь, что здесь он известен. «Мы чужеземцы этим местам, к духам болот мое обращение. Следуем к Храму, его вратам, этим и вызвано наше вторжение. Есть между нами одно предложение, - жертву тебе принесем на крови, если же нет, то примем сражение». Эарэль задумала принести в жертву Луту болотам, что бы те пропустили эльфов к Храму, настоящему Храму Зарака, рептилия не знала древнего языка эльфов, потому темная ничуть не боялась, что рептилия сможет о чемлибо догадаться.

Отредактировано Кварион (30.11.2017 06:04)

За все время опасностей на этих болотах, роль монарха чередовалась между наблюдателем и исполнителем своих идей, и пусть как бы кому не казалось, а идеи и замыслы в той или иной степени были реализованы его, пусть и не всегда с таким результатом, каким он ожидал. И со стороны эльф не всегда ждал понимания своих указаний или отданных приказов, напротив – роль монарха была обречена на критику поступков, сомнение доводов и противоречие целей, но это был его тяжелый рок, который он добровольно соглашался нести на своих плечах. Удовольствие, которым все были одурманены в Эльрате, будто бы власть несет в себе наслаждение, явно никогда не жертвовали своим комфортом, и ради родного королевства  не рисковали своей безопасностью, мелкие интриги с целью сместить оппонента за грязные игры не брались в расчет. Аристократическим кругам явно не приходилось никогда встречаться с такими сильными последствиями такой привилегии – носить корону, иначе они бы с отвращением перебрасывали ее, как проклятие с плеч на голову друг другу, желая скорее избавиться. А когда своя одежда ближе, чем другая, то уже и не способен видеть, кому этот жребий достанется следующим, лишь бы свою голову спасти. И уж точно было ясно – эти интриганы никогда не разговаривали с существами, подобным этому, что сейчас появилось перед ними из неоткуда, самого тумана. Кварион не знал, что почувствовала рядом стоящая рептилия, но вместе с тем, удивился выдержке Эарэль, по которой можно было точно сказать, что эльфийка была морально готовой ко всему, тем более к появлению такой твари. Повергал в изумление еще и тот момент, что существа могли говоить и были разумными, даже больше того – знали древние наречия лесного народа, чем мог похвастаться далеко не каждый, даже из жителей Эларии. А значит, это было и опаснее ,если взять во внимание, что болота действительно все это время наблюдали за каждым шагом, который не всегда был похожим на поступь миротворцев, этим и объяснялось отношение существа, когда оно назвало чужаков монстрами, приведя перед этим довольно разумные доводы. «Вы абсолютно правы, ваше святейшество», - решил вмешаться в разговор сам монарх с существом, благородность последнего была заметна для эльфа благодаря подобию короны малого дома эльфов, как главы рода или некоторого селения, наверняка, эльфийского происхождения. Кварион осторожно сделал пару шагов к существу, аккуратно скинув лук и кинжал на землю в знак приверженности к дипломатическим приемам решения проблемы, да и бояться он понимал, не стоит, впереди была темная чернокнижница, позади огнедышащая рептилия, хотя и осторожности он не терял. «Прошу простить мне мои манеры, заботясь о собственной безопасности, мы изрядно навредили вашей», - король говорил на древних наречиях, которые изучал довольно долго, что бы овладеть ими в таком мастерстве. «Я Кварион, родом из Эларии, ныне монарх королевства эльфов», - после сказанных слов, его рука указала на темную эльфийку, которая понимала, что сейчас ей не то что бы лучше молчать, а вообще стоило бы провалиться сквозь землю, - «моя сподвижница, волшебница из темных домов Эларии,  Эарэль», - последняя лишь наклонила голову, так и оставаясь стоять на одном колене. «И, смею представить, вам Луту ар Тору, жрицу Тилии, божества драконов», - очень плавным жестом он указал рукой на рептилию, которая тоже хранила молчание. «И всех нас троих приятно радует, что мы встретились с его святейшеством, разумным и согласным на диалог», - Кварион наблюдал за реакцией двух существ, пытаясь на ходу сообразить, кто заслуживает большего внимания для наблюдения, ведь было ясно, что связь, построенная между двумя телами, была очень прочной. Скорее всего эльфийка была нечто напоминающее проводником старого и мертвого колдуна, но делать окончательных выводов Кварион не брался, - «Зачем мы ищем руины? – есть свидетельства в рукописях, что в заброшенном Храме покоится часть артефакта, спровоцировавшая магический взрыв. Наше желание не зачистить топи и болота, но лишь понять природу артефакта, способного на такое. У нас есть повод полагать, что такие случаи будут повторяться время от времени, и что бы это предотвратить, мы просим помощи, добраться до самого носителя энергии в Храме, среди трясин болота. Я даю слово и мои пустые руки тому подтверждение, что из ваших соратников от нашей руки больше никто не пострадает, мы можем только помочь друг другу». Монарх очень надеялся на благоразумие или подобие этого качества в природе у своего собеседника, иначе он был сейчас очень уязвимой и легкодоступной целью.

Эарэль наблюдала за диалогом, вслушиваясь в тон незнакомца, ведь понимала, что в любой момент по приказу этого мертвеца могут появиться из болот такие же мертвецы, если только это существо захочет отомстить сполна. С другой стороны, сама темная была довольна тем моментом, что не пришлось начинать разговор и подобные диалоги в самом начале путешествия. Да, пусть они были сейчас измотаны и уставшие, да и разум работал, казалось, уже на пределе, и можно было начать думать, что это вновь очередная иллюзия, но зато это существо, которое обладало определенным положением в этих местах, согласилось на разговор. В другом бы случае, им пришлось сразу пасть на колени и вымаливать ублажая всеми возможными оборотами речи этого мертвеца, лишь бы убедить дать согласие на проход к храму, но сейчас они уже были измотаны, но показали на что способны, будь они разозленными и согласовав свои действия, могли причинить немало проблем при прямом столкновении. Было очевидным, что этот мертвец тоже все прекрасно понимал, иначе бы их сражения не закончились после встреч с ребенком и каменным стражем, но чувствую за пришельцами определённую силу, с которой нужно считаться, хозяин этих топей пошел на уловки с иллюзией, чтобы взять их измором. Как бы то ни было, но чернокнижница, пусть и стояла сейчас на одном колене, в поклоне склонив голову, но все же она считала происходящее с ними определенного рода победой, однако же, все равно хотела извлечь из этой обстановки как можно больше выгоды для самой себя, что бы наконец расплатиться с ненавистной Лутой.
Кварион понимал, что не ошибся в своем выборе начать переговоры, делая ставку больше на дипломатию, он никогда не был приемником силовых сценариев решения проблемы,  считая, что дипломатия являлась более важным и мощным оружием. Эльф понимал еще и то, что его темная спутница не поддерживала такого предпочтения, желая сначала всегда все разрушить, а потом с остатками вести переговоры на уже своих условиях, но увы, не всегда это срабатывало и за все нужно было расплачиваться. Вот как сейчас, к примеру, когда Гариус уже выдвигал абсолютно справедливые требования и условия, что бы эльфы и дракон могли исправить положение, прежде всего, свое в глазах жителей болотных трясин. «Эрион – мой прадед, был достойным правителем и эльфом чести. При его правлении эта земля, которая ныне граничит с королевством эльфов, входила в состав Эларии, являясь границей, если я не ошибаюсь», - правила дипломатии требовали обращать подобными репликами внимание на слова собеседника, добавляя свои комментарии, если ему было хоть что известно о тех или иных событиях или же личностях. Теперь нужно было хоть как-нибудь реагировать на те условия, они оглашены и решение нужно было принимать монарху, от подобных ответов, возможно, зависело их дальнейшее существование. «Ничего против клятвы о ненападении я не имею, ваше святейшество», - Кварион был категорически не согласен с тем утверждением, что Гариус назвал их монстрами, но вместо того, чтобы вступать в неуместную дискуссию, видел лучшим вариантом действительно доказать свою приверженность к миролюбию и дипломатии. «Я, Кварион, именуемый монархом и правящим всего королевства, домов эльфов, светлых, темных и серых семей, защитник и гарант безопасности границ Эларии, клятвенно обещаю…», - правой рукой эльф нарисовал в воздухе дугу, а левой еще один знак из древних письмен эльфов, пальцы были в правильной жестикуляции, и последовательность движений руками соответствовала правилам. Просить принести магическую клятву мог только эльф, знакомый с традициями этого народа, которые уходили в древность, обещание, напоминающее собою определенный ритуал, было нерушимым для всех представителей лесного народа, если его кто давал, обязан был исполнить даже ценой своей жизни. «… не причинять вреда жителям этой земли, умышленно ли, случайно ли, которые не посягнут на жизнь и здоровье моей семьи. Клянусь», - двумя руками эльф нарисовал еще один знак в воздухе и сделал завершающее движение пальцами, заканчивая ритуал клятвы. При такой трактовке его слов, кто именно мог называться семьей Квариона, оставалось право за ним, но, как минимум, был очевидным факт, что речь шла только об эльфах.
«Что же касается второго условия», - решила осторожно вступить в разговор темная эльфийка, - «с нами в ваши земли пришла представительница драконов, жрица древних богов, которым поклоняется ее род», - речь была слаженной, но оставалась на древнем наречии, дабы усложнить понимание суть беседы для рептилии, которая пыталась сохранить спокойствие. «Она чужая нашему народу», - продолжила Эарэль, - «потому не станет добровольно помогать выздоровлению ваших детей, ваша милость. Но обладает достаточными навыками, чтобы провести ритуал исцеления, способный излечить многие недуги, полученные будь то в бою или при других обстоятельствах», - речь была спокойной, сейчас она будто бы нутром чувствовала, что говорит, как бы даже со своим далеким родственником. «Но наше желание исправить свое положение в ваших глазах достаточное, чего я, совсем недавно зная эту жрицу, могу сказать о ней. Потому прошу вас, ваше святейшество, во избежание дальнейших конфликтов, от которых я и мой король уже устали, прошу путем глубокого гипноза завладеть разумом этой рептилии и тогда, совместно с ней, я смогу излечить все раны этой земли и ваших детей, которые мы нанесли по неосторожности». Предложение было неожиданным, наверное, больше для Квариона, чем для самого Гариуса, ведь последний именно таким образом, как понимала Эарэль и подчинил себе представительницу давнего древнего рода.

Гариус раскусил небольшую уловку эльфа, в которой монарх все же намеревался оставить для этой экспедиции хотя бы небольшую нишу, совсем немного простора, чтобы оставаться на шаг впереди, оставляя право за темной спутницей вступить в схватку. Вместе с тем, эльф получил для себя еще одно подтверждение, что их собеседник поистине являлся эльфийского происхождения, ведь никто не мог знать из здешних дикарей, такие тонкости отношений между темными и светлыми семьями в Эларии. Одной фразой, Гариус поставил сразу же в неловкое положение двух эльфов, хорошо хоть, что Лута не догадывалась о содержании происходящей беседы, иначе бы их дальнейшее сотрудничество прекратилось бы здесь и сразу, без задержки.
Эарэль поняла, что своим предложением поставила себя монстром, но с чего было ей знать, что мертвец, завладевший телом мертвой откажется заполучить тело живой и сильной рептилии? – это был неожиданный поворот, потому что еще никогда давно истлевшие некроманты не выставляли темную в роли монстра, этому Гариусу, для полного унижения Эарэль еще оставалось только зачитать кодекс чести и положения морали в обществе Эларии. Волшебнице от такого промаха стало противно, что разрешила себя поймать на такую уловку. Однако же, она все равно продолжала наблюдать за реакцией мертвеца, не поддаваясь особо эмоциям. Удивительно, но факт – Гариус продолжал дальше разговор, в котором намекал так, ненавязчиво, что вопросы чести ему не чужды, и он никогда не сделал бы подобной глупости, вот просто «Бла-бла-бла», так и хотелось продолжить эльфийке, когда она слышала такие глупости. Все прекрасно знали, что некроманты применяют по природе низкие методы, чтобы добиваться своих целей, будто бы подымать из могил тела, а после превращать их в своих слуг, было эталоном порядочности и образцом чести. Будь обстановка сейчас более ненавязчивой, темная не стала молчать, ее характер был слишком уж вспыльчивым, для таких замечаний, даже когда эти поправки были по теме заслуженны, никогда она не спешила признавать свою вину.  Насмешливое издевательство в мыслях, уступило место настоящему недоумению, когда эта кикимора подняла руку и указала на эльфийку, а Гариус еще и требование свое высказал, требующее клятвы от Эарэль. Одновременно это условие и удивило, однако и без радости не оставило, ведь значит опасается, следовательно – боится, такой вывод про себя мысленно даже стал импонировать волшебнице, что стало причиной бури мыслей в голове, вроде «наконец-таки, признали». Но вредить намеренно все равно не входило в ее планы, прям что бы завоевать, ведь если вспомнить, то именно с ее порыва началось противостояние на болотах с этими существами, Кварион даже сражаться не хотел, а чернокнижница начала применять боевую темную магию. Эльфийка посмотрела на монарха, с открытым вопросом во взгляде, но ответ не заставил себя ждать, в его глазах читалась такая же сила воли, которой он убедил оставить рептилии жизнь, а значит от нее требовалось произнести клятву, выхода ей не оставили. Волшебница стала прямо, перед некромантом, уж что-что, а клятвы на коленях она произносить не собиралась, будто бы клянясь в верности своему новому господину, - «Я, Эарэль, родом из дома Черного Паука, клятвенно обещаю не причинять вреда жителям этой земли, намеренно ли, случайно ли, до тех пор, пока они не будут представлять угрозы моей жизни или здоровью. Клянусь». Слова клятвы были настолько неопределенны, что эльфийка не стала вдаваться в подробности, иначе Гариус точно помрет, если она станет перечислять все пункты и подпункту такой клятвы, стоило просто знать обеим сторонам, что нападения угрозы больше не будет. Кварион, глубоко вздохнув, с большим облегчением, был доволен и, наконец, спокойным из-за того, что темная начала понимать весь порядок необходимого ее поведения. «А еще я обещаю», -  неожиданно продолжила темная, - «вылечить ваших детей, и восстановить здоровье тем, кому мы нанесли вред».
Бывает, мы принимаем решения так быстро, поступаем, как нам кажется правильным, оправдывая себя самыми разными способами. Однако проходит время, кровь остывает, и мы сталкиваемся с последствиями, исправлять которые, кроме нас самих никто не будет.

Все происходило, будто постоянно окружающих наших героев туман, начал заполнять их разум и глаза, потому что дальнейшие тропы, которыми их начал вести Гариус словно возникали из неоткуда. Эльфы и рептилия принесли магическую клятву, которую теперь уже и нарушить то не могли, даже при большом желании, что связывало им руки и свободу действий. Нужно ведь было понимать, что для обитателей этих топей и путников из внешнего мира понятия о безопасности могут весьма отличаться между собой, так, если бы они в прошлый раз не остановили младенца, он с наивным лицом мог изрезать непрошенных гостей на части. Оставалось лишь надеяться на то, что реальной угрозы своей жизни они не встретят, да, это было сложно признать, но Кварион после принесения своей клятвы начал сильно волноваться, при чем его волнения граничили со страхом. Очень сложно было представить себе, что их ожидает впереди, после таких обещаний, особенно удивила монарха темная эльфийка, хоть и приятно, пообещав исцелить и исправить все то, что они успели испортить в этих краях, но и истинного мотива этих слов он не знал. Еще очень удивляло, что местные жители, будучи такими чудовищами обладали довольно недурными понятиями о чести, чувстве безопасности и заботы друг о друге, быть может даже настолько хорошо, чего нельзя было сказать о элите правителей Эларии. В самой столице лесного королевства, все только и ждали, когда нанести удар своему оппоненту, сметя его со своего пути на вершину власти, или умело подловив кого-нибудь из представителей высокой аристократии на порочных наклонностях, умело шантажировали несчастного, принуждая таковых к сотрудничеству. Политика эльфов была ужасной сферой жизни Эларии, о которых простые жители, в большинстве своем даже не догадывались, но на этих топях Гариус, очевидно занимавший положение местного вождя, хоть и выглядел внешне, как чудовище, но о своих подопечных проявлял хорошую заботу. Это качество было наблюдаемым, хотя бы в том, как он разговаривает со своими родичами, если их так можно было назвать, а если уж эльфов и Луту рассматривать, как пришельцев и врагов, то еще и мудрого правителя, который смог переступить через нескрываемую свою неприязнь к врагам, чтобы помочь пострадавшим жителям деревни.
Поселение было небольшим, несколько хижин, стоявших друг от друга на приличном расстоянии были такого же ветхого состояния, как и та, которую путники видели недавно. Быть может, были еще жилища в этой деревушке, если и так, то их скрывал туман или магия, сами избы были небольших размеров, уж точно не для жителей исполинского роста. При том, какая из них принадлежала Гариусу нельзя было догадаться наверняка, все они были простыми и неприглядными на вид, существенно ничем не выделялись друг от друга на общем фоне. Вот только обитатели, такого же уродливого вида, с призрением смотрели на путников. Возникало чувство, что если бы не Гариус их сопровождал, то чужаков с радостью забросали камнями будь у них такая возможность. Как такая деревня могла оставаться столько времени незамеченной для других глаз и как ее жители смогли прожить столько времени самодостаточным образом жизни, не укладывалось в голове Квариона, ведь он смотрел на эту ситуацию с точки зрения управителя, очевидно, что ему предстояло сделать для себя еще не мало открытий об этих местах.
Когда гостей, пусть и непрошенных, Гариус подвел к одной из хижин, где был местный лазарет, если это так можно было назвать, в котором лекарем было чудище женского вида, напоминающее старуху, а лекарством выступала магия, но очевидно не столь эффективным. После того, как Гариус пояснил цель прихода чужаков, разговор решил продолжить Кварион, добавив пару фраз, - «Мы исправим все те беды, которые вам пришлось претерпеть из-за нашего появления в этих землях», - так сказал монарх, слегка поклонившись перед целительницей, но понимая, что такие высокие слова без дел здесь ничего не значат, тем более помня, что эти беды он сам им и доставил, решил долго не затягивать и сразу повернулся к темной. «Эарэль, осмотри младенца, нам нужно сделать все возможное, чтобы исправить это положение, иначе мы никогда не покинем эту деревню», - предупреждающе объяснил эльф своей подопечной так, будто бы та сама этого не знала, но что поделать, ошибки нужно было исправлять. Волшебница, не говоря лишних слов Каристании, сделала пару шагов вперед, подходя к одному из двух столов, на котором лежал младенец, его она прекрасно помнила. Увидев эльфийку, дитя испугалось и начало похрипывать, помня страшных обидчиков, нанесших ему столько боли. Эарэль обратилась к нему на древнем наречии своего народа, - «Тс, тише малыш, я пришла к тебе помочь. Плохие чужаки обидели тебя? – Больше этого не будет, дитя», - она говорила мягко и слегка припевая в конце каждого слова, что бы дитя успокоилось. «А у меня для тебя есть подарок, смотри, ты такого не пробовал раньше», - эльфийка осторожно открыла дорожную сумку, из которой рядом с жуем положила пару корней, которые она взяла с собой еще в Эларии. Эти корни были ингредиентами для целительного отвара, способного заживлять раны и затягивать глубокие порезы. Колдунья положила их рядом с младенцем, ожидая, что он их съест, что должно было послужить для него, как обезболивающее, тем временем, правой рукой, которую она подняла над дитем, она начала чертить замысловатые знаки пытаясь поймать его внимание. «В дом пришли мы к тебе, и по нашей вине, мы боль причинили, но об этом не забыли. Вот я перед тобой, и сон сохраню я твой», - напевала эльфийка подобие колыбельной, до конца не подозревая, сможет ли ребенок заснуть под нее, а в конце произнесла заклинание, - «Ракшаал оруэ мерталл», - наложив руку на тельце младенца возле участка ожогов. Эльфийка прекрасно помнила, как в прошлый раз пыталась этим же самым заклинанием навредить младенцу, и какое, к ее удивлению, это произвело на него бодрящий эффект в прошлый раз. Сейчас оставалось лишь надеяться, что темная энергия, которая была направлена в младенца в умеренной дозе, послужит для маленького тельца некой инъекцией антибиотика и окажет целительный эффект.

Отредактировано Кварион (01.01.2018 08:46)

Волшебница старалась, изо всех сил старалась не обращать внимание на посторонние комментарии во время процедур лечения, если это можно было таковым назвать. Одно понимала эльфийка сейчас, нужно молчать, во что бы то не стало, лучше прикусить губы в кровь от обиды и недовольства, унижения и оскорбления, чем испортить все то, что они начали по крупицам собирать. А ведь это были, по факту, ее сородичи, только изуродованы древней магией местного происхождения, но еще хуже осознавать, что от них осталась лишь тень. Нужно было признать, что Гариус и его бывшая красавица-любовница были тенью своего прошлого, которое ушло безвозвратно и им то и оставалось, что опасаться чужаков. А что же еще остается в такие минуты, как не использовать остатки своего разума, ради лишь защиты тех, кто тебе дорог? – Эарэль осторожно окинула взглядом небольшую деревню, понимая, что древний некромант держит за своей спиной не единственное поселение, что-то подсказывало внутри, быть может женская интуиция. Эта боль потерянного прошлого была общей между Гариусом и Эарэль, последняя, правда, лишилась в один миг всего, своей сестры, дома и семьи, в которой она так много лет провела времени. Вспомнить ее саму более юной, чернокнижница никогда не любила светлых эльфов, сказать даже прямо – на дух не переносила, все детство проводя в темных городах, она пользовалась успехом среди ухажеров, благодаря красоте, что была дана ей от рождения, это часто становилось предметом зависти ее сверстниц. Но эльфийка умела всегда вовремя сделать шаг назад, уступая своим сестрам, помня, что ее больше интересовала магия и ее изучение, чем познание плотских утех, к чему стремились большинство юных эльфиек темных семей. Однако же, ирония судьбы сыграла свою партию, ведь иначе не скажешь, когда в полной мере осознаешь, что в один миг земля, на которой она крепко стояла, попросту исчезла из-под ног, мало того, что она сама стала тенью своего прошлого, молча неся боль своего прошлого. Так еще и вынуждена была оставаться заточенной в подземельях Эльрата, города столицы светлых эльфов, города, чьи стены она всегда считала проклятыми, ненавидела и пренебрегала, стали ее темницей, ее домом, проклятием. Став для монарха запасным вариантом в большой игре политики, она понимала для каких целей оставлена в живых, чего ради король тайно снабжает ее древними книгами самой изощренной магии, готовя ее на пост будущей главы темных семей, если получится, а коли нет, то получить максимум пользы от темных способностей, что официально при дворе он сделать не мог, тем пользовался тайно. Эарэль ненавидела светлых всю свою сознательную жизнь, Квариона, в глубине души, призирала больше остальных, но став его любовницей на протяжении долгого времени, достаточно долгого, чтобы привыкнуть к нему, она привязалась к эльфу, ненавидя тем самым саму себя. Эарэль знала, что его благоверная жена всегда ему многое спускала с рук, но про существование любовницы, быть может и не догадывалась вовсе, тем более было ясным – носитель короны свою жену не любил, ему она нужна была только для продолжения рода, как и было надиктовано еще издавна традициями светлых. Чернокнижница, сама того не заметив, прониклась симпатией к этим обитателям, особенно после того, как наблюдала за засыпающим младенцем, которого ей удалось исцелить, облегчив его боль, хотя бы на время. С каменным стражем дело обстояло куда сложнее, чем с ошпаренным ожогами ребенком, ведь камень – это не плоть, да и не кости, а исцеление подобного материала могло потребовать от заклинателя больше усердия. Эльфийка мыслила так, смотря, как мучается страж, камень – материал, в котором есть магическая энергия, заряд, который заставляет существо чувствовать всю боль от внешних раздражителей. Значит лечение должно было проходить на уровне жизненной силы, которая есть в заклинателе, в данном случае – это кровь. Эарэль подошла ближе к койке, на которой корчился от боли Зарук, больше ее никто сейчас не интересовал, тем более что ей точно было не до посторонних, признаться честно, темная и без того сейчас нервничала, ведь никогда еще не приходилось ей видеть, что бы тьма служила созиданием и источником исцеления. Склонившись над стражем, темная постаралась незаметно достать кинжал из ножен, висящих на поясе, держа за рукоять оружие одной рукой, эльфийка одним резким жестом перерезала себе ладонь другой руки. Это было сделано так резко и быстро, что окружающие, наверное, и не успели отреагировать, но волшебница не произнесла и звука, сдерживая стон от большой боли она нанесла свою кровь на тело Зурака в те места, где были его конечности раньше, а после кровь была пролита и на оторванные части камня от основного тела.  «Алигхаре сагивин огураэти», - осторожно произнесла чародейка, чувствуя, как магическая сила начинает пульсировать в ее ране, в ее крови, что текла из прорезанной ладони, - «Боль за боль, смерть за смерть и жизнь за жизнь», - тихо произнесла темная, поднеся оборванные конечности к телу Зурака, подозревая, если ее расчеты оказались верными, что сейчас они должны срастись, первое время став протезами, но пройдя немного времени и зажив окончательно, каменный страж должен будет выздороветь окончательно. Ведь за эту ошибку она сама согласилась заплатить своею кровью.

Притихшая рептилия очень внимательно наблюдала за всем происходящим, притворившись, будто ее здесь нет, она молчала и не показывала никаких эмоций своим видом, дабы не привлечь постороннее внимание и лишних подозрений. Мысли жрицы сейчас вращались вокруг этого поселения, и того, как сам король и его подчиненная спокойно реагируют на обитателей этих мест, что вызывало подозрение о том, что их могли даже загипнотизировать или и того хуже – превратить в своих слуг. Подтверждение последней мысли было вызвано поведением ненавистной волшебницы, которая, как по приказу стала заниматься лечением существ, что еще некоторое время назад угрожали их жизням. Лута видела только лишь один вариант развязки этой обстановки – священный огонь, который победил злую природу младенца, который смог остановить каменного стража, этот священный огонь должен был очистить и эту деревню, неся собой ее жителям заслуженный покой. Но теперь был очевиден сговор лесных остроухих и этих монстров, который мог привести к ужасным последствиям, чего нельзя было допустить в принципе, жрица клялась защищать истину и творить правду, утверждая справедливость куда бы не направлялась, сейчас же она находилась на болотах, стараясь найти виноватых в хаосе, что происходил в ее родном королевстве. Изначально следы указывали на эльфов, остроухих, которые могли постараться скрыть свои следы, исчезнув в топях от пристальных глаз шпионов, теперь она обнаружила самого монарха со своей любовницей в этих топях. Еще спустя некоторое время, их уже начали принимать в поселке этих монстров, вероятно, которые в сговоре с эльфами и совершили преступление, здесь очевидно были задействованы целый ряд организаций и без темной магии явно не обошлось, и все это в связке привело к смерти их короля. В глазах рептилии первыми подозреваемыми были Кварион и Гариус, очевидно, что первый следовал по болотам к своему тайному приятелю, чтобы дать некоторые дальнейшие указания или получить информацию по разведке, неожиданно встретив незваную гостью они начали водить ее кругами. Наверное, надеялись, что она несчастным образом погибнет, ведь сами остроухие, если вспомнить, не применяли существенных приемов ни против жуя, которого, как помнила рептилия, Кварион вообще не смог обидеть, а темная своими потоками темной магии делала его лишь сильнее, да и сейчас вот смогла его с легкостью исцелить, будто не первый раз его уже видит. Если вспомнить встречу с каменным стражем, который, теперь уже по ее догадкам был вызван Кварионом для окончательного избавления от жрицы, то это она сама избавилась от него, погрузив своего врага в пучину огня и трясины. Лута понимала, что здесь она была явно лишней и ждала с опаской того времени, надеясь, что ей станет что-либо известно о сговоре этих всех тварей гораздо раньше, чем они решат ее устранить, тем более их разговоры на древних наречиях, абсолютно не понятных для восприятия рептилией только подтверждали ее домыслы, что они все находились в сговоре.
Кварион все это время очень осторожно наблюдал за действиями своей подчиненной эльфийки, лишний раз убеждаясь, что в свое время, он сделал правильный выбор, заступившись за осужденную на смерть, таким образом вытянув ее из лап Эниэль и тайно поместив под свою протекцию. Навыки волшебницы не были отточены, но теория, которой она себя посвятила, явно служила хорошей основой для ее действий, пусть и скованных, но устремленных. Прошло еще немного времени и процедуры по лекарству, если это можно было назвать подобным образом, были завершены, что окончательно расположило Гариуса к чужакам, даже настолько, что он решил пригласить их в свою хижину. Сказать честно, те методы которыми Эарель пользовалась, не вызывали у монарха призрений, напротив он понимал, что эта магия, что принята в общих кругах светлых семей называться мерзостью, здесь оказывается весьма полезным инструментом. Хижина, очевидно служившая для приема гостей и собственностью Гариуса, как местного вождя и защитника жителей была обустроена богаче остальных снаружи, и имела презентабельный вид изнутри, по крайней мере, насколько это было возможно, учитывая природу обитателей и окружающую среду. Кварион присел по приглашению хозяина на одном из стульев, Эарэль села рядом, но не с правой стороны от монарха, какое место принадлежало всегда жене, по этике придворных правил эльфов, а с левой, где всегда было место для «приглашенного друга семьи», такие мелочи всегда были важны для королевской знати и игнорировать сейчас темная их не хотела. Рептилия вообще смотрела настороженно на все происходящее вокруг, еле скрывая чувства, в которых смешались призрение и страх, но старалась не подавать об этом виду. После полученного разрешения некромантом, Кварион решил задать несколько вопросов, - «Благодарю за оказанную честь быть гостями твоего дома. Как я уже упоминал ранее, нам необходимо найти часть посоха Зарака, что бы магические вспышки больше не обращали к себе ненужного внимания, и не приводили тем самым к вашему порогу незваных гостей». Эльфийка косо посмотрела на монарха, понимая, что тот, как и раньше, хочет получить необходимое для себя и оставить этих жителей на произвол судьбы самих себе, называя это «безопасностью». Потому и решила немного вмешаться в разговор, - «Государь, не мне говорить без разрешения и тем более, когда меня не спрашивали», - обратилась она к Квариону, - «но мои скромные познания в артефактике говорят о том, что для этих мест, осколок посоха служит не только местным раздражителем, но и мощным магическим щитом, под защитой которого, как раз и находятся наши дорогие друзья». Монарх про себя выругался, когда чернокнижница начала подводить к этой мысли свою речь, понимая, что своего она не намерена упускать, а сам эльф не хотел обращать на этот факт своего внимания, толи по незнанию что дальше делать с обитателями деревни, толи из-за безразличия к их судьбам. «Если это на самом деле так, какие тогда у нас есть варианты?», - с искренним интересом задал монарх вопрос у своей советницы. «Гариус согласен помочь нам отыскать то, что нужно Эларии, дорогой государь, мы же можем предложить в замен ту защиту, которой они будут лишены после достижения нашей цели, ведь Элария всегда умела благодарить своих союзников, выходящих ей на встречу, об этом пишет история». Словив на себе немой взгляд Луты, которая в возмущением смотрела на темную, эта ситуация лишь больше ее позабавила, после чего Эарэль снова обратилась к монарху, - «И как я помню, если только память не изменяет, Его Величество всегда стремился взять под свою охрану и защиту нуждающихся в ней, предоставляя кров и протекцию». Темная ехидно улыбнулась смотря на Квариона, намекая на себя и ту историю, когда он помиловал ее, взяв под стражу в Эльрате и поместил в подземельях навсегда, объявив другим, что она исчезла без вести. «Это ты тонко подметила, я и подумать о таком не мог», - слегка оправдался эльф, - «но, вместе с тем, это дело касается прежде всего вас, Гариус», - взгляд и внимание монарха было переведено на некроманта, - «согласитесь ли вы и ваши жители на такой жест благосклонности к вам, лесного народа Эларии?».

Кварион был доволен тем, что Гариус подобным образом отреагировал на предложение темной, совершенно забыв то, что и первый, и вторая, прежде всего представители темных семей, а значит между ними всегда имеют место быть взаимные подозрения и недоверие, о чем и говорило требование некроманта к эльфийке отдельно принести клятву, перед тем, как привести их в свою деревню. Для самого монарха эта идея была неудобной, мягко говоря, ведь стоит будет ее только поднять среди собрания Совета, как сразу именно светлые начнут расспрашивать о природе происхождения всех этих обитателей. Если же они узнают, что эти жители не просто монстры, а еще и представители бывших темных родов, что куда более веский факт, чем первый, сразу же будут настаивать, если не требовать от короля отправить войска и перерубить всех в деревне. Светлые эльфы, хоть и были правящими семьями в Эларии, но элита, стоящая у власти всегда опасалась малейших колебаний чаши весов власти в сторону темных, потому и старались своими усилиями, как можно дальше отдалить монарха от методов и практик, к которым обращались и пользовались темные собратья. С другой стороны, эльф еще взял себе на заметку, что подобные прогулки слишком распоясали Эарэль, подобная экспедиция хоть и подкрепила эльфийку для практики темных искусств, но эльф начал замечать те черты характера, на которые раньше не обращал в ней внимания, поскольку не проводил с ней аж так много времени. Такой характер мог вызвать между ними чувство соперничества в будущем, если ее поставить у руля власти темных домов, с самого начала же Кварион планировал сделать ее покорной, что привело бы его к абсолютной власти над темными домами, но дела слаживались не так гладко, и неукротимый норов темной явно об этом свидетельствовал. Однако до того момента, когда наступит время назначать Эарэль главой темных домов, должно пройти еще много времени и многие судьбы занять свои места в этой большой игре эльфийской политики.
И все же, небольшая группа смогла реабилитировать свое положение в глазах обитателей деревни ровно настолько, что бы получить от них помощь, а большего и не нужно было, по крайней мере Квариону, от внимания которого так же не скрылось подозрительное поведение рыжеволосой рептилии. Последняя вела себя довольно странно и скрытно с тех пор, как они разругались с темной, особенно ее отрешенность от происходящего ярко была выражена в деревне, будто бы она готовилась, что вот-вот ее убьют. Король хотел бы переговорить с ней, по возможности, успокоить от всего происходящего, но сейчас было не время для разговоров, потому что сейчас перед ними была финишная прямая. На кону была часть посоха Зарака, который должен был принести эльфу желаемую власть и открыть дорогу к тайне, где спрятан второй осколок, а остальные разговоры и разбирательства смогут уже подождать. Не ускользнуло от внимания короля и то, как прощалась с жителями Эарэль, не то, что бы очень радужно, ну вот после слов почтения и доброжелательной улыбки в сторону Гариуса, она сама вернулась к спящему малышу и оставила ему некую маленькую статуэтку, как подарок, к чему очень скептично отнеслась их местная знахарка, но темную это мало волновало, поскольку она еще надеялась, как понял монарх, их увидеть в скором времени.
Путь был не близким, пусть небольшая группка следовала за сопровождавшим их монстром, но все же определенное расстояние еще следовало преодолеть. С тех пор, как эльфы и рептилия следовала за ходоком, почти все сохраняли тишину, особенно ходок, который вообще не реагировал на попытки Эарэль разговорить себя самого, которая то и дело задавала ему вопросы о происхождении деревни, его возрасте, кем он был при жизни и была ли вообще у него эта жизнь, чем он питался, какой магии боялся, каким образом размножался, где и когда, а еще с кем ругался и т.д. Но монстр держался крепко, как партизан, и лишь воротил головой, сам, наверное, мечтая скорее довести незнакомцев до точки назначения и покинуть их, что бы окончательно не разболелась голова, если там и не было чему болеть, то от болтовни темной он все равно уже болела. В конце концов, небольшой отряд начал приближаться к местам, с которых уже отчетливо виднелись очертания храма с такой отчетливостью, что аж дух перехватывал от удивления такой мощи и величия. Особенно восхищение эта картина вызывала у Эарэль, она как вкопанная остановилась на месте и с восхищением любовалась на святилище, как ребенок мог смотреть часами на любимую игрушку, но понимая, что ее все равно не купят, мог лишь с глубоким сожалением всхлипнуть и продолжить свой путь дальше. Примечательным был еще тот факт, что на дороге у них не встречались чудища, желающие их смерти, ни случайные бестия, что охраняли свои гнезда, абсолютно ничего, очевидно, что их следопыт был настолько страшненьким, что попросту отпугивал всех ненужных обитателей, которые могли только помешать.
Наконец они дошли до пещеры, в которой, по словам Гариуса, находилась часть посоха, способная наделить волшебными свойствами своего обладателя. Особых иллюзий по этому поводу Кварион себе не строил, поскольку понимал, что еще предстоит найти вторую половину, для его полного восстановления, а это займет немало времени. Вскоре они остались одни, поскольку ходок исчез и все трое чувствовали сильную магическую ауру над этим местом, будто бы сам вход в пещеру был проклятым, но это лишь остановило их на короткое время, и никак не заставило свернуть обратно. «Мы добрались до этого места все вместе, вместе и заберем то, зачем сюда пришли», - наконец нарушил тишину правитель эльфов, - «Лута, ты получишь ответ на вопрос, когда увидишь источник магии, который не дает этим местам спокойствия, и мы вместе устраним эту угрозу, когда этот осколок станет предметом изучения в Эларии». Таким образом эльф хотел наладить хоть некоторые отношения с рептилией, напомнив, что у них общая цель, но совершенно не зная лишь одного – она решила для себя все совсем иначе. После этих слов, они вместе шагнули во тьму.

Воздух был пропитан сыростью и гнилью, еще, когда странники начали приближаться к этим местам, будто бы начал доносится запах мертвечины, которая уже давно разложилась. Несмотря на подобного рода дискомфорт, который доставлял мучение чужеземцам с каждым вдохом, сама пещера была, казалось, сплошной магической аурой, или чрезмерно насыщенна колдовством. После того, как эльфы и дракон вошли в пещеру, тьма накрыла их, несмотря на обладание идеальным зрением и весь пройденный путь до этого часа, все же чувствовалось, что запах был едким, но терпимым, ровно настолько, чтобы быстро найти желанный осколок и покинуть эти места. Как эльфы, так и Лута, старались лишний раз не прикасаться к стенам, все время следую по прямому коридору пещеры, сохраняя тишину молчания и от лишних звуков, ведь неизвестно, какое зло могло найти себе здесь пристанище, окружающая атмосфера и обстановка к этому благоволили. Пройденные события почти окончательно рассорили между собой жрицу и монарха с ее подопечной, хотя больше всего закрытой в самой себе стала именно рыжеволосая, а все попытки правителя оказать знаки внимания рептилии были обречены на провал. Уж очень близко Тора восприняла тот конфликт на поляне возле хижины, когда остроухие, сначала обезвредив ее, убили дракона и пусть то была лишь иллюзия болот, дракон была потрясена с какой жестокостью и решительностью могут действовать эльфы.
Прошло совсем немного времени таких блужданий, потому как пещера не была столь глубокой, какой могла показаться на первый взгляд, но сказывалось состояние путников, которое было истощенным и уставшим, поскольку до того, как они попали в деревню, пережили достаточно сложные сражения и, вовсе не став отдыхать, после всяческих иллюзий болот над их разумом, сразу же двинулись к этим местам. Желание было лишь только одно – положить этому путешествию конец и забыть о нем, как о страшном сне, по крайней мере так хотел Кварион. Эльф уже изголодался по своей вкусной пище, царским приемам и судейский заседаниях, где его окружали вниманием на заседаниях совета, и каждое сказанное слово имело в себе вес куда больший, чем, скажем, для рептилии. Последняя для монарха представляла проблему, с каждым сделанным шагом, который приближал их всех к артефакту, приближался и тот момент, когда предстоит принимать решение, что же дальше делать с Лутой. Вопрос был не из простых, поскольку сразу скрыть от дракона свое истинное положение не получилось – она разгадала быстро, кто перед ней находиться, ко всему прочему монарх обещал ей благодарность короля эльфов, если она поможет добраться им до желаемого артефакта. Однако их мнения сильно разошлись во время путешествия, настолько сильно, что пришлось чуть ли не упрашивать, в свое время, чародейку не спускать стрелу в голову рептилии, а это усложняло обстоятельства, ведь Лута была жрицей, народ которой и без того подозревал в гибели своего короля эльфов, а после такого уж точно сомнений не останется. Не говоря уж о том, что Кварион находился в болотах инкогнито и показания Торы, если будут подкреплены хотя бы малейшими намеками на доказательства, смогут привести короля в весьма сложные обстоятельства при Эльрате. Однако и принимать решение, окончательно для себя по вопросу с рептилией, эльф все же не решался, понимая, что все может обернуться в любой момент, и рыжеволосая сможет стать самым преданным телохранителем или же, напротив, самым опасным врагом, время должно было расставить все по своим местам, тем более, что ждать оставалось недолго.
В конце концов, показалось сеяние в конце туннеля, как бы из-за поворота, но очень тусклое, что бы точно оценить что именно они видят. «Кварион, нам нужно быть предельно осторожными, магией пропитаны стены, воздух, каждая крупица растений», - осторожно шепотом произнесла темная, коей подобная темнота была естественной средой обитания. Эльф оставил предупреждение без какой-либо реакции, всего лишь на несколько шагов опережая своих спутниц, он начал делать шаги аккуратнее, но темпа не сбавил. Чем дальше они шли, тем ярче становилось сияние, постепенно заполнявшее всю пещеру, вплоть до самого выхода, источник сеяния, будто бы реагировал на приближение иноземцев, а пройдя немного, те смогли разглядеть настоящий осколок посоха прямо в руке у усопшей. «Так это все же правда», - прошептала еле слышно рептилия, - «эта часть посоха не легенда». Эарэль с опаской ожидавшая проявления магических или механических ловушек, оглядывалась по сторонам, совершенно не уделяя сплошного внимания осколку, в отличие от своих товарищей. «И теперь я сама уничтожу его», - последняя фраза рептилии заставила Квариона в недоумении приковать свой взгляд к спутнице. Лута ар Тора сделала решительный шаг в сторону осколка и лишь добавила, - «И никто теперь из вас меня не остановит», - шаг за шагом она пыталась воспользоваться эффектом неожиданности, чем вызвала лишь ярость волшебницы. «Ах ты стерва!», - только и послышался голос темной за своей спиной, вплотную подойдя к артефакту, же протянула руку, что бы завладеть им и уничтожить эту порочную часть, навсегда лишив всех возможности держать у себя в руках это зло.

Предательство и разногласие, которое возникло между эльфами и драконом было главной угрозой для жизни каждого из них, пусть они и не догадывались об этом раньше, еще только приближаясь к пещере, но этот порок, как язва, поразил их сердца. Как и любая болезнь, это качество набрало оборот и поразило их в самый опасный и неподходящий момент, который мог стать роковым, как для кого-либо из них, так и для всех вместе разом. Поступок дракона трудно поддавался объяснению с точки зрения эльфов, но для рептилии, что еще до сих пор почему-то, находилась в облике человека, а не в истинном обличии древнего существа, было все предельно просто в этой обстановке. Лута ар Тора изо всех сил старалась опередить лесных жителей в самый последний момент, чтобы завладеть артефактом и сразу же уничтожить его, но перед этим заставить их признаться в сговоре против убитого короля драконов, ведь их явное дружелюбное отношение к нежити, лишь подталкивало на подтверждение таких выводов. Но жрица ошиблась и, решив действовать по собственному сценарию обрекла всех на опасный исход, сама при этом не получив ни артефакта, ни столь нужных ей признаний, что теперь уже ставило под удар ее безопасность, безопасность всей группы. Дракону абсолютно не нужен был сам осколок, она лишь видела всегда перед собой картинку своей родной земли, и тот хаос, к которому привела гибель их правителя и как послушница своей богини, она дала клятву, которую хотела соблюсти до конца. Рассчитав на месте, что источник угрозы исходил именно из этого древнего зла, она попыталась его уничтожить, но не хватило проворности, а может, решительности, да уже и никто не разберет среди этой суматохи, которая начала происходить вокруг. Был ясен лишь факт – они попали в ловушку, снова древняя магия, которая сейчас была угрозой поставить окончательную точку в их путешествии, и если эти трое не смогут найти общий язык, но будут действовать по отдельности каждый в угоду себе – никто не выживет, а ведь именно действуя сообща, они смогли навести такой страх на Гариуса, именно сплоченные действия помогли путникам уничтожить полчища мертвецов на топях. Обстановка была сложная и дело усложнялось тем, что если жрица и начала глубоко сожалеть о бездумном поступке и о том, что пошла на поводу своих чувств, попав в итоге лишь в тупик, то темная эльфийка была настроена как никогда воинственно и категорично, как и Кварион, собственно говоря, тоже.
Лута стояла шокирована от происходящего, когда резкий удар сзади по затылку, который был достаточной силы, что бы она потеряла сознание, погрузил ее в темноту. Этот маневр оставался за Эарэль, которая воспользовалась заминкой рыжеволосой, времени терять не стала и как только поняла, к чему стремиться рептилия и какие цели преследует на самом деле, быстро и бесшумно подбежала со спины к сопернице, лишь успев при этом схватить любой лежавший камень под ногами, какой по крупнее. Бесшумный взмах рукой, и что силы рука рассекла воздух, лишь легкий звук шума от размаха и удар по затыльнику свое дело сделал. Тора схватилась за голову, тяжелый стон было почти не слышно из-за того, что происходило в пещере, но своего шанса поквитаться с предательницей волшебница тоже не стала упускать, поскольку было трудно предугадать наперед, от кого исходила большая опасность – древней ловушки или древней жрицы. В итоге тело рептилии обмякло, и она свалилась перед самой статуей, в рука которая так и продолжала сжимать артефакт, на кончике камня, который чернокнижница отбросила сейчас в сторону, можно было разглядеть капли крови, что говорила о тяжести нанесенного удара Луте. «Эарэль!», - послышался голос монарха из-за спины эльфийки, она слегка обернула голову, что бы хоть немного видеть правителя, - «Я беру на себя эти растения, а ты разберись с с этой статуей, обезвредь ее!». После чего эльф наклонился на одно колено и читая заклинания, призывая магию плетения корней, он старался блокировать еще не распустившиеся бутоны, как только мог, успех чего зависел лишь от чего силы воли, потому как их было много, а его внимание не могло сфокусироваться сразу на всех сразу. Магическая практика короля тоже была не отточена умениями, потому волшебник из него был посредственный, чего нельзя было сказать о темной жительнице Эларии, - «Обезвредить?», - со злостной улыбкой переспросила волшебница, переводя взгляд на статую, возле которой лежала бес сознания рептилия, - «да я ее уничтожу и положу конец этому недоразумению». В крови эльфийки начала просыпаться магия, своим потоком мыслей она способна была управлять этими волнами, которые расплывались по всему ее телу, тьма заполняла ее тело, а глаза начинали с каждым вздохом наливаться красным, ярко кровавым цветом. Одной рукой чернокнижница сняла с шеи свой браслет, все тот же усилитель магии, который им помог во время сражения с каменным стражем, быстрые раскачивания по часовой оси, начали пробуждать в ее разуме магию еще быстрее. Эарэль не обращала сейчас внимания ни на Квариона, который явно не успевал корнями растений заблокировать все отростки из стен, ни на Луту, подобную бревну, ее магия была сфокусирована лишь на этой руке, на артефакте и преграде, которая стояла между ней и осколком. «Мы или умрем здесь или получим зачем пришли», - голос эльфийки звучал с устрашающим тоном, что вырывался из ее гортани, словно демонический, словно одержимая, она раскручивала ожерелье в одной руке из которого в воздухе начинали виднеться искры молнии, но после того, как она подняла свободную руку вверх, от напряжения на которой были сжатыми все пальцы в кулак, вокруг волшебницы начала появляться сфера из танцующих теней. Эти существа, живыми ли они были или всего лишь иллюзией, будто отголоском той силы, что сейчас бушевала в ней, метились вокруг волшебницы, после чего она сделала один шаг, подняв обе руки, разведя их в стороны. Это движение вызвало поток яркого света, который исходил из ее артефакта, руки были приподняты еще выше и теперь она уже, разрываясь от магической силы, рвущую ее изнутри, оторвалась от земли на метр, паря в воздухе, после чего резко схватила амулет ладонью, перестав его вращать, выставила его перед собой, схватив уже двумя руками. «Ракшарал оруэ мерталл», - ее голос был полностью изменен, от прежнего женского, пусть и с каплями яда, но голоса не осталось ничего, лишь крепкий бас, который эхом отдавал по всей пещере. Из амулета вырвался поток магической силы, света, будто электрического разряда и тени, которая пульсировала и вращалась вокруг этого потока. Кварион от неожиданности и стоило признать, страха, прикрыл глаза и прижался к земле, а магия, волнами исходящая из артефакта волшебницы потоком вливалась в статую, заставляя ее принимать то красный, то зеленый цвета. В итоге это привело к тому, что статуя взорвалась от подобного напряжения магии, а кровавая сетка, которая еще недавно покрывала все стены и верхнюю часть пещеры были сначала парализованы электрическим потоком, который перешел из статуи в камень, а после и вовсе уничтожена после яркой вспышки и взрыва самой статуи. Подобный взрыв отбросил в сторону Эарэль, которая смогла пробудить в себе подобную магию, но не совсем смогла управиться с нею до конца, удар о каменную стену и она сползла к полу, слегка постанывая, но все же оставаясь при сознании.
При сознании и крепком самочувствии оставался лишь эльф, который осторожно поднялся с колен, и встал во весь рост, чтобы оглядеться. Со всех сторон от стен клубился легкий дым, было такое чувство, будто Эарэль попросту выжгла из них всякую жизнь, которая до их прихода здесь спала долгим сном, а на месте, где находилась статуя или то нечто, что было на нее похожим, осталась небольшая впадина в полу от взрыва, саму же фигуру, держащую осколок разорвало магией. А вот часть посоха таки продолжала находиться н том самом месте, только теперь уже не так ярко сияла, Кварион сделал несколько шагов в сторону артефакта, и наклонился перед лежащей без сознания жрицей, она была жива, но голова была липкая от крови. Эльф взял камень по острее, которых после взрыва в пещере теперь находилось достаточно под ногами и занес его над рептилией, решив молча выполнить приговор за предательство, но вымученный голос темной его остановил перед взмахом, который должен был прервать жизнь дракона. «Постой, не нужно Кварион, мне она нужна будет еще живой», - с легким постаныванием произнесла эльфийка, было слышно по ее голосу, что она находилась на грани чтобы не потерять окончательно сознание. «Мне казалось ты первая хочешь от нее избавиться, а теперь останавливаешь меня?», - не отрывая глаз от обмякшего тела на камне, спросил эльф. «Я могла ее убить при первой же встрече, если бы хотела на самом деле с ней разобраться. Но она волшебница, достаточно сильная, хоть и сама того не понимает, я это чувствовала, тем более кровь дракона… она пригодиться мне в ряде опытов, которые я хотела давно воплотить в жизнь», - легкая и хитрая улыбка появилась на лице эльфийки, - «ко всему прочему, она очень даже хороша собой, для разнообразия я не прочь и с ней развлечься». Кварион отбросил камень в сторону, после чего волшебница спокойно вздохнула, а эльф поднялся с присядок и подошел к артефакту, тот так загадочно сиял, часть посоха была такой завораживающей, манящей к себе, завораживала. Монарх осторожно и не спеша потянул к нему руку и поднял с земли, все так же разглядывая свой новый трофей.

Отредактировано Кварион (21.01.2018 05:00)

Постепенно разум эльфа начинал возвращаться в его тело, видения и картинки прошлого, настоящего и даже будущего все еще мелькали в его голове, но силой воли Кварион смог твердо стоять на ногах, придя в себя. Свершилось, цель экспедиции была достигнутой и теперь эльфам предстояла дорога обратно в родную Эларию, однако оставался открытым вопрос, что же делать со жрицей? Дискуссия еще продолжалась, когда она пришла в себя и, как оказалась, от удара камнем по голове она забыла все, что происходило с ней после прощания с Гариусом. Кто знает, может удар был таким сильным или дух древнего эльфа решил помочь сородичам таким вот образом. Но монарх объявил рептилии о случившимся взрыве, и как они все общими усилиями уничтожили древний артефакт, на последок Луте было предложено провести их обратно к границам королевства, так как ей за помощь была обещана награда, она же сильно возражать не стала. Когда чужеземцы покинули пещеру, то обнаружили, что вокруг их стоял тот же самый жуткий туман, который клубился вдоль некой тропы, уходящей в неизвестность. Перед тем, как ступить на тропу и покинуть это место, Эарэль спустилась на одно колено и пропела куплет, в котором среди ее темных сородичей всегда выражалась благодарность и величание покровительства древних предков, только вместо имен она лишь один раз назвала Гариуса. После такого прощания, они оставили эти места, а туман, окутывающий всю тропу, послужил вроде телепорта, который менее чем за час помог добраться до границы эльфам. В том самом месте, с которого двое эльфов отправлялись в болотные топи, туда и прибыли обратно, где в укреплённой пограничной заставе дежурили агенты, блюдущие тишину и отряд личной гвардии короля. Последний, при виде повелителя радостно салютовали монарху, но агенты были в замешательстве, из-за жрицы, совершенно не зная ни того, кто она, ни какое отношение имеет к королю. Тогда Кварион обратился к рыжеволосой, и объявил, что пора ей получить свою награду, как воздаяние за совершенное, а за предательство корона всегда выплачивала сполна и в долгу не оставалась. Потому и было приказано гвардейцам схватить рептилию и поместить в темницы Эльрата, удивлению и возмущению Луты не было предела, однако в самый последний момент, она обнаружила, что ничего уже сделать не может, поскольку превращение в дракона могло привести ее к сиюминутной гибели. Эарэли Кварион приказал возвращаться в Эльрат другой, секретной дорогой, дабы та не привлекала лишнего внимания, а сам же под конвоем гвардейцев отправился по главному тракту в родную столицу.