Дрожа и пытаясь осознать, что это только что было, Анивейли поджала колени и охватила их руками.
Кто этот мальчик? Неужели дурацкая мысль о том, что это был Азазель правдива? Что за девочка? Ли... если она помнит своё имя, она не может быть той бродяжкой. Или может, её просто так назвали?
По щекам то ли уже давно текли слёзы, то ли эльфийка снова заплакала. Вытирая из руками и оглядываясь, Анивейли пыталась убедить себя в том, что это уж точно реальность, а то был всего лишь сном...
Сном, который пробился через амулет, вдруг показавшийся бесполезным. Эльфийка замахнулась было, чтобы швырнуть браслет куда-нибудь вдаль, но не смогла. Это было памятью об отце. Сжав камушек в кожаных ремешках в своей руке, Анивейли снова опустила голову.
Глубокие вдохи и глубокие выдохи сменяли друг друга. Если вокруг сейчас реальность, то оплошать Авелин было ну никак нельзя. Взяв себя в руки в фигуральном смысле, девушка отпустила, наконец, свои колени и встала. Подошла к зеркалу, которое так и стояло с прошлого дня и, вытерев слёзы ещё раз, заплелась. Высокий хвост... и одна прядь, эстетики ради. Накрутив эту прядь на палец и отпустив её, Анивейли не завила, конечно, и без того не прямые волосы, но хоть отвлеклась немного и успокоилась. Оставалось найти, где тут можно умыться. Подозревая, что места для этого тут попросту нет, Авелин всё же пошла по помещению искать воду чтобы попить хоть и надеясь, что не перепутает её с какой-нибудь другой прозрачной жидкостью.
Чтобы совсем уж отвлечься захотелось и петь... эту идею пришлось старательно забывать. Местных песен она не знает, а эльфийские тут ни к чему. Хотя, от мысли о том, как забавно бы, наверное, звучала любимая мелодия в сводах Аг'кхала Авелин даже улыбнулась. Слабо, правда... сон был слишком тяжёлым.

Увидев Азазеля, Анивейли покраснела, но совсем немного. Придуманное вчера «я целитель, я видела тела и женщин, и мужчин» работало пока неплохо.
- Утро доброе… - поприветствовала она, глядя в глаза.
Комплимент добитый хлёстким замечанием, заставил взгляд отвести. Правда не похоже было, чтобы девушке было стыдно или чтобы она чувствовала вину. Судя по выражению лица ей было, скорее, тяжело. Да и…
Куда смотреть Анивейли сообразила быстро: покрывало могло бы послужить Азазелю «дополнительным полотенцем». Стянув с кровати и накинув его на аэри, эльфийка невольно отметила хорошее телосложение… и отшагнула, ощутив вдруг неловкость. Её собственный поступок тут же показался очень, и очень глупым. В конце концов эта выходка была чисто эльфийкой, а её «жертвой» был аэри.
- Шарф… сейчас найду, - Анивейли тщетно попыталась вспомнить, куда он там улетел, и чтобы замять неловкость бросилась его искать. Подняв шарф с земли и пристроив на плечи, эльфийка всё же подобрала слова, чтобы попробовать объяснить, что случилось.
- Я спала. Но сон был очень, и очень странным.
Анивейли осмотрелась, чтобы убедиться, что посторонних тут нет.
- Снилась та девочка, только она была старше и у неё было имя.
Ещё раз вглядевшись в лицо Азезеля, эльфийка попыталась понять, похож он на того мальчика, или всё-таки нет. От этого сильно зависело её желание продолжать.

Анивейли задумалась, глядя почему-то именно в потолок.

- А какие детали важны? Само происходящее или какие-то мелочи?

Опустив взгляд и слегка повернув голову, Анивейли смотрела теперь на кровать.

- Сначала я падала в какое-то море. Очень тёмное, и даже отражения звёзд там словно тонули. Это длилось очень, очень долго, но потом я вдруг оказалась в лесу. Лес был мне знаком, почти каждым деревом и каждой травинкой, но где это я так и не вспомнила. Потом послышался шорох. Там, где шелестела трава, оказалась следы детских ног. Я что-то кричала, по смыслу похоже на обещание не причинить вреда вопрос, а кто тут есть. От первых слов почему-то подняла сильный ветер. Потом я увидела детский силуэт и побежала за ним. Мир преобразился, оказалось что я в заснеженном лесу и вообще - мальчик.

Сказав "мальчик" Анивейли стала смотреть на Азазеля, на его реакцию или что-то ещё. Решив ничего не скрывать, она тихо продолжила.

- Сначала я про себя ничего почти не могла сказать. Тот мальчик спросил девочку, куда она бежит. Назвал по имени, так я и узнала, как её звать. Она что-то ответила, говорящее, что не хотела, чтобы я был здесь, но при этом... не зло. Как ребёнку-шкоде. Потом оказалось, что мальчик за меня ничего говорить больше не собирается, то есть действовать и спрашивать что-то пришлось самой. Покидались друг в друга снежками, я снова спросила, куда она бежит и почему не взяла меня с собой. Она ответила, что хотела погулять одна. Соврала. Я сказала ей это и повторила вопросы, предположив ещё, что она мне не доверяет. Почувствовала, что мальчик её очень любит, а Ли... почему-то как-то виновато встала на колени и обняла меня... равносильно - его. Его имя так и не прозвучало. А потом нас ещё кто-то окликнул, от этого стало очень страшно в том числе и Ли. Она оттолкнула меня и побежала. За ней погналась тень, я, встав, за ними. По пути мальчик нащупал нож... когда прибежали, оказалось, что Ли лежит, и что над её шеей мужчина уже занёс сапог. Выбор... был за мной, но я ошиблась. Напала, хотела ударить в ногу и оттолкнуть, но оказалось, что там броня.

Эльфийка судорожно вздохнула.

- Меня оттолкнули, была какая-то непонятная вспышка света. Я врезалась спиной в дерево, но то ли я боли не чувствовала, то ли мальчик... Послышался хруст и мальчик очень захотел, чтобы эта вспышка вернулась к мужчину. Так и случилось. Мужчина обмяк. Мальчик... набросился на него, руками выдавив глаз, а зубами перегрыз горло.

Анивейли, снова напрочь забыв про перчатку, сжала руку в кулак. На этот раз она себя даже не поцарапала, хуже - случайно активировала молнию. Вскрикнув и дёрнувшись от резкой боли, эльфийка схватилась за руку.
Морщась и едва не плача, она не сразу вспомнила, про что рассказывала, но вспомнив - продолжила

- Убил его... А потом вдруг я и мальчик встали рядом с девочкой по отдельности. То есть я снова была собой и... он спросил меня, монстр ли теперь. Я ответила, что нет...

Анивейли зажмурилась.

- Конечно, нет, я ведь руководила его ошибками. Нужно был сразу бить мужчину в шею... - эльфийке была важна реакция Азазеля на эти слова, поэтому она всё же открыла глаза, - ... а не пытаться его обезвредить и не убить. Сказала, что возьму вину на себя... он каких-то братьев не то что боялся, что придут, но упоминал... и вдруг оказалось, что он знаем моё имя. Обратился ко мне по нему, а сказал, что вина не моя, что это он был слаб и не смог защитить, что она была последней жертвой. Что больше из его родных никто не погибнет, даже если придётся уничтожать весь мир... он посмотрел на меня, во взгляд словно затянуло и я проснулась.

Анивейли вздохнула, как-то затравленно посмотрев на собеседника.

- У вас взгляд просто другой. А так, вы очень похожи на этого мальчика. Простите, если подсмотрела лишнее...

Анивейли мягко говоря удивилась, услышав, что Азазель никогда не был ребёнком. Ей непонятно было, как такое возможно в принципе. Даже Миюри упоминала о "родилась", а тут...

Но не рискуя пока интересоваться его прошлым, эльфийка выслушала про сон. Четыре раза? Когда "зарегистрированных жертв" было, кажется, больше сотни.
Внимательно смотря на Азазеля, Анивейли и вообще ничего спросить не решилась - уж больно серьёзный был вид у аэри. Вместо того, чтобы нарушать немного неловкую для неё тишину, она решила посмотреть на свой шарф. Точнее на непонятные символы на нём, который напоминали даже, скорее, просто вышивка.
Осознав слова учёного Анивейли немного успокоилась даже. Проще было подумать, что шанса изменить итог у неё и не было. А значит...
Глубоко вздохнув, эльфийка улыбнулась пафосному виду Азазеля. Это при нелепом плаще-то!
Чтобы не засмеяться, она подошла к столу и нашла там свои очки. Надев их, положила браслет и...
Со вздохом сняла кое-как пережившую все переодевания сняла подвеску, напоследок сжав её в кулаке. Теперь уже светло и печально улыбнувшись появившимся иллюзиям, она опустила голову и не смогла положить эту подвеску на стол. Вместо этого отвернулась и затолкала маленький камушек под корсет. Это было неудобно, но зато так она вряд ли бы потеряла свой простенький артефакт. Потом уже снова повернулась к аэри, с абсолютно искренней светлой улыбкой, которая совсем не сочеталась с готовностью приступить к нужным делам. Анивейли просто старалась не думать, что это за дела именно...

Взглянув Азазелю в глаза, Анивейли шагнула назад. Подальше, куда угодно, от непонятного нервного жеста, от каких-то рассуждений явных, но не вслух.
После этого ужаса холодные слова успокоили даже. Конечно, она будет пытаться добиться лучшего исхода!

- Поняла.

Слова про "тело" и "отключилось" Анивейли восприняла странно. Вроде как можно было бы прочитать заклинание, снимающее усталость, но она не была уверена, что хуже не станет - всё же она пока не знала, как работает вся эта алхимия. Поэтому помогать решила чем могла - внимать и соображать быстро.

Приняв папку из рук и оценив её вес... Анивейли вздохнула. А вчитавшись в приговор немного побледнела - представила себе не минуту, что тогда значит тогда "жестокий приговор". Старательно оттолкнув эти мысли, стала читать его вслух:

- Именем несменного Вождя, совет Трибунов Аг’кхала признал подсудимого...

Услышав в своём голосе изображённую светлую уверенность в том, что так и нужно, Авелин прокашлялась. И попыталась заново:

- Именем несменного Вождя, совет Трибунов Аг’кхала признал подсудимого виновным в пособничестве предателям Родины, антиправительственной деятельности, заговоре и подготовке бунта!

Теперь это получилось ровно и строго. Сдвинув брови для того, чтобы такие был не только тон, она прочитала ещё предложение, и взглянула на Азазеля, прося порицания или же одобрения.

Радуясь, что нормально читает в совершено ненормальной ситуации, Авелин, однако, мечтала вернуться назад во времени.
Например, к реке - там нужно было бы в неё броситься. Или к тому доброму тиграну - можно было бы ведь пойти в ним, как рабыня.
Даже если бы рабыней пришлось остаться на всю жизнь... хоть родным ты точно ничего не угрожало.
К когда раздался шлепок эльфийка даже не отскочила и не отошла. Только что поза и ситуация вопили: "опасность", а тут неожиданно куда-то полетела Миюри, становясь непонятным тёмным пятном. А потом этот бой...
Если бы не очевидно игривое настроение племянницы, Анивейли по подумала, что это серьёзный бой, а не тренировочный и бросила бы в в неё первое, что попалось бы под руку.
Но нет. Да и не уверена она была, что могла бы помочь...
А когда Азазель уже рухнул на кровать, Анивейли положила папку на стол и поспешила осмотреть ногу, сев рядом. Теперь она даже немного радовалась, что раздевать аэри нет необходимости. Неуверенно положив руку на ту ранку, что была видна даже без осмотра (Анивейли боялась, что и её ударит молнией), она осмотрелась и, поняв, что кроме Миюри её никто и не видит, твёрдо прошептала:
- Итар морэль тагст.
Эльфийка улыбнулась, почувствовав, как магия пришла в движение. Заклинания - это не приговоры. Это её мечта...
Если рана была не слишком глубокой она излечилась (а если всё же глубокой - по крайней мере остановилась кровь).  Ещё раз осмотревшись, Анивейли взглянула ещё раз на ногу спящего демона, чтобы попытаться понять, что с ней там не так.
Вдруг стало стыдно. Повернув голову к Миюри, она вдруг забыла вчерашнюю обиду и напрямую спросила:
- А ты не ранена?

Переложив Азазеля на кровать более прямо, Анивейли подтянула другой "лоскут" покрывала и укрыла его. Потом подползла и к Миюри, с сочувствием осмотрев её весёлую прическу, попробовала сначала расчесать её волосы руками, чтобы они хоть чуть-чуть улеглись.
Три когтя в этом ей помогали - благо активировать хоть один из них она пока и не собиралась.
Взгляд девушки задержался на шее племянницы... белые рисунки. Было ли это последствиями превращения, или всё же трепетная любовь к отцу - не чувство Миюри? Второе предположить всерьёз мешал тот факт, что Азазель - очень уж вдохновляющая личность. Да и чувство благодарности, которое должно было бы возникнуть после такой выгодной трансформации.
Ещё раз посмотрев на спящего брата и на сидящую рядом племянницу, Авелин улыбнулась:
- Если он заболеет или умудрится получить рану, давай так - ты вырубаешь, а лечу. Если это ещё и не накладно, будет, конечно... тебе.
Вздохнув по мечте освоить когда-нибудь "единственное атакующее заклинание целителя", которое было бы способно вмиг усыпить, эльфийка привела-таки волосы Миюри в порядок и села спокойно.
Вроде и надо было зачитать приговор так, чтобы он отскакивал от зубов, а вроде и делать этого совсем не хотелось. не сумев убедить себя, что от промедления лучше не станет, да и подумав, что говоря громко может нарушить сон Азазеля, Авелин шепотом спросила совсем про другое:
- Миюри, а где тут вода, чтобы попить? И ещё, ты вчера говорила про пудру. И... в коготок можно мне тоже транквилизатор?
Подумав немного и взглянув на паку, спросила ещё и:
- А когда... мероприятие начнётся?

Анивейли замерла в проходе. Перед ней стоял сложный выбор: не принимать пусть и косвенное, но участие в тяжёлых смертях или же не врать Азазелю.
Если соврать, то будет проще пока что. Если же сделать всё честно - будет хоть маленький шажок, чтобы познакомиться и привыкнуть к тому, от чего деваться-то некуда. Да и само по себе врать как-то нехорошо.
Но и читать приговоры - тяжело и отвратно. Но с другой стороны, приговорённых убьют, и не так важно, кто именно произнесёт формальные фразы. Значит, наверное, отказ их зачитывать будет бесполезным. А значит...
- Зачем обманывать?.. Их жизни ведь не зависят от того, кто будет читать приговор.
Прозвучало это пусть и уверенно, но тихо и как-то подавленно.
- Так когда начало? И...
Авелин ненадолго отвела взгляд, прикусив даже губу.
- Прозвучит, наверное, глупо и невпопад, но если тебе хочется что-то рассказывать, чем-то делиться, чтобы тебя пожалели... на худой конец, - поспешила она "не унизить", - я всегда открыта.
Улыбнувшись племяннице, она подождала реакции.
Если не дождалась чего-то внятного, или это "внятное" ответа не требовала, пошла приводить себя в порядок.

Отредактировано Анивейли (12.05.2017 19:00)

Анивейли сняла очки и положила их... на раковину, потому что другого места не нашла, а чтобы очки поднимали на лоб ещё ни разу не видела. Потом внимательно слушала откровения и молчала. Пыталась понять суть и вникнуть в эмоции, которые Миюри испытывала, а это было непросто в быстром и сжатом рассказе. Точнее... трудно было понять суть, а сочувствовать и сопереживать эльфийка, кажется, умела всегда. Возможно так сказывалась предрасположенность к светлой школе магии, или же всё-таки воспитание, пропитанное добротой.
Поэтому смотрела она на девушку с пониманием. Но не тем, которое отстранённое и почти сухое, а глубокое и эмоциональное. Говорят, для тех, кто хочет высказаться, важен отклик, и он был точно, если это не значило, конечно, какие-то слова.
Потому что слова могут быть утешением, только если это новость, кардинально меняющая всё в лучшую сторону. Поэтому Анивейли просто подтвердила:
- Понимаю...
И обняла, забыв про всякую там опасность странных действий. Действовать почти что кому бы то ни было эмпатией на эльфийку, наверное, пустой тратой сил - просто стоило показать свою боль, душевную или физическую, и в Анивейли уже просыпалось желание помочь и утешить. Особенно если видела хоть каплю света в страдающем существе.
- Даже аэри в глубине души могут быть добрыми, как вижу теперь, - едва слышно пробормотала она, скорее даже самой себе, чем думая, что её слышат.
А иначе зачем ведь Азазелю было избавлять Миюри от ненависти в том числе и к самой себе, когда помощь и содействие были уже гарантированы? А иначе почему он не привил эльфийке что-то насильно, а послушал её робкие и невнятные возражения? Да и самой Миюри зачем нужно было бы брать на себя чтение приговоров?
Обняв Миюри ещё крепче, Анивейли попыталась даже погладить по спине. Наверное, так странно она выражала поддержку.

Рассуждениям о негодяях Анивейли серьёзно кивнула. Она всегда знала, что это так. Точнее, всегда хотела в это верить, что стало чуточку сложнее после упомянутых деталей быта и этикета аэри. Но труднее - это не трудно, и уж тем более не невозможно.
Увы, как и в то, что среди эльфов негодяев немало. Таких, грубо, целый народ - тёмные. И, наверное, ещё кто-то из серых. Да и что светлые эльфы только лишь светлые сказать было, увы, нельзя.
От осознания этого Анивейли даже чуть-чуть расстроилась, но слова про королеву рассмешили:

- У нас это выборная должность - не жена короля. И вообще из тёмных эльфов - тех, кто пусть интригами, подлостью и другими не совсем честными методами, но выполнит свой долг перед страной и народом.

А мысли про опасную доброту заставили серьёзно задуматься. Во сне так и случилось - из-за доброты, из-за поиска мягких методов, пострадала та Ли. 

- Да, не представляю... - честно призналась, даже чуть-чуть вздрогнув. - Взрыва? О чем ты, Миюри?

Отстраниться сейчас Анивейли боялась - вдруг обидела бы этим движением? Хоть и губы непредсказуемой кошки были, пожалуй, слишком уж близко.

Вопрос Миюри запустил фантазию, и скоро отделять красивую ерунду от чего-то логичного стало почти невозможно.
Если чувствовать эмоции - это способность, то, наверное, эту способность хотелось бы опробовать и побыстрее. Но эмоции ведь бывают не только приятными... но в то же время они, сами по себе, долгожданны. К злости от происходящего примешалась бы радость от её ощущения? Да и... почему сразу злости? Может быть его бы радовало почти всё, и тогда, пьяный от этой эйфории он бы наслаждался тем, что чувствует мир теперь полностью.
Или его бы безумно раздражало то, что теперь не всегда мыслит рационально? Но хотя, если он мечтал об эмоциях, то вряд ли он не хотел, чтобы хоть иногда его кристально чистый разум хоть иногда затмевался чем-то иррациональным.

Едва успел подхватить очки с раковины и надеть их за всеми этими мыслями, Авелин послушно пошла за Миюри.
Такому человеку нужно было бы учиться эти эмоции переживать. Не бросаться на людей в пустом гневе, и не забывать о каких-то опасностях в радости. Ему нужна была бы помощь, тот, кто объяснит, что это всё значит, научил бы, например, тому, что теперь эти эмоции нельзя постоянно запирать, что им нужен выход.

Ощутив запах масла и испугавшись немного высоты, на которой располагалась эта "платформочка", Авелин мечтательно улыбалась, словно пытаясь сама прожить момент исполнившейся мечты абстрактного человека. В таком настроении ржавчина, дым и масло пахли приятно, неоглядность пространств завораживала и просила объять её искренний возгласом, как было рядом с морем и с широкой степи.

С детским восторгом поймав и снежинку из сажи, Авелин поспешила сдуть её с пальца и проследить за дальнейшим полётом. Попутно взгляд скользил по металлу, которого было здесь много. И разного. Самым странным, что пока было заметно - это "карета". Любопытство отвлекло от фантазий, на тему исполнявшейся мечты.
А шаткость конструкции сбила очень хорошее настроение, превратив его в просто хорошее. Вздохнув и решившись, Авелин приняла руку Миюри и залезла в эту кабинку... которая лишь сильней покачнулась. Двери закрылись, и теперь при падении обе девушки были бы обречены насмерть разбиться.
Когда раздалось "Атриум", Авелин вздрогнула и испуганно смотрелась, потому что никого кроме племянницы рядом и не было. Смирившись со странной техникой, которая как-то изображает голос старушки, эльфийка вслушалась в голос Миюри.
Да, наверное ей было очень странно всё это видеть своими глазами, а не только лишь воспоминаниями. А масштаб впечатлял. Наверное, схожие чувства Анивейли бы испытала поселив свою, родную столицу...
Уже даже с некой грустью рассматривая город, эльфийка думала о своей мечте, которой сбыться теперь было бы, наверное, даже труднее, чем мечте этого абстрактного человека об эмоциях. Город аэри, служба Аг'кхалу, приговоры, вот, читать предстояло... и это всё вместо того, чтобы нести в мир добро исцеляя хотя бы физические раны и болезни. Снимая проклятья, и помогая по-мелочи.

Уже не весело шагая по скучным коридорам, Авелин стёрла с лица тоскливую улыбку и изобразила безразличие, с толикой мрачности.
Запоминать дорогу действительно показалось гиблым делом - даже в заснеженных лесах, где все деревья друг на друга похожи это было значительно проще.
Зажмурившись от вдруг ставшего ярким света но вскоре привыкнув, Авелин осмотрелась. Скоро действительно всё закончится. Жизни неизвестных ей аэри от неё не зависят, а значит нужно просто прочитать определённых фразы. Как та старушка в карете.
На испуганные лица заключенных Авелин старалась не смотреть, играя всё в безразличие. Но на самом деле ей было совсем не всё равно. Сердце больно сжималось каждый раз, когда взгляд всё же падал на клетки, а лицо лишь каким-то чудом не выражало этих эмоций.
Повторяя себе, что если она оплошает, то могут пострадать её родные, она вспоминала их лица. Повторяла себе, что большинство заключённых казнь заслужили... и не находила разумного ответа на то, что они виноваты лишь в преданности своему господину.

За ошибку которого теперь платят.

Убеждая себя, что всё заслужено, что просто так нужно и что она ничего не может сделать, кроме как не затягивать чтение отдельных листок с приговором, Авелин старалась не дать пока выход эмоциям. Потом можно залезть под одеяло, свернуться в комочек и дрожать там, возможно плакать. Но не сейчас. На мероприятии даже голос не должен дрогнуть, а губы и брови не должны выдать, что ей тяжело.

И вдруг её взяли за шарф. Авелин замерла, сохранив своей маске невозмутимости хоть относительно натуральный вид. Почти сразу же повернулась и пожалела об этом... дыхание пришлось задержать, чтобы вздох не вышел судорожным.
Гнев доброго и терпеливого и отчаянье отъявленного, жестокого преступника были для неё страшны одинаково. Особенно если это не просто взгляд, а мольба вслух...

Авилин понимала, о чем он примерно, но что значит "забрать его жизнь себе" точно она не знала. В слуги взять, что ли? И сколько лет этого сыну, совсем ребёнку? И где этот ребёнок? Неужели в камере?..

А ещё и Миюри сказала, что Авелин имеет на это право. Вроде как и утешало - ведь это шанс спасти хоть кого-то. Но что это именно тот шанс уверенности пока не было.

Всё это эльфийка успела подумать не за такой уж долгое время - пока говорила Миюри и ещё несколько секунд после этого. План действий и диалога возник как-то спонтанно, как тогда, со слугой. Исходя из образа властной невозмутимости..

Резким и размашистым движением (чтобы хватило сил) Авелин вырвала шарф рук заключённого и отшагнула. Радуясь, что само настроение взгляда скрывают очки, она вроде как устало (тяжело) вздохнула вложила все эмоции от вживания в образ в голос:

- О чем ты там смеешь меня просить?

Высокомерный тон испугал бы саму Авелин... но как ребёнок, умея чувствовать эмоции других, ненадолго вживаться в разные роли она тоже умела.
А свои эмоции переживёт позже.

Отредактировано Анивейли (14.05.2017 11:13)

Такой реакции Авелин не ожидала. Неужели это вышло слишком резко? И что её делать теперь...
От страданий аэри девушка онемела, а её мысли скакали, как кузнечики в потревоженной траве на поляне. Как смягчить свои слова, как спросить хотя бы о каком именно мальчике шла речь?
Если секунду назад Авелин боялась показаться недостаточно жёсткой, но теперь кляла себя за излишнюю игру. Жест Миюри не избавил от душевных терзаний, даже их углубил. Всё стало похожим на кошмарный сон.
Пояснения хоть чуть-чуть помогли, внеся в этот мрак капельку надежды и света. Если аэри лишится возможности принимать истинную форму, он будет почти как эльф, дракон, человек или кто ещё там... А если этот аэри - ребёнок, то он ещё, наверное, сможет смирится и жить спокойно. И если эту случится, раба можно будет аккуратненько освободить... спустя много лет. Но всё же жизнь, в которой всё ещё можно найти свои прелести.
Оставалось так мало, и одновременно так много - угадать, кто из всех этих аэри ребёнок. Ещё бы лучше угадать, кто ребёнок того заключённого... но это не представлялось возможным совсем. Освобождать так влиятельного, несогласного на смирение взрослого было бы действительно жестоко. А что есть из зацепок? Только лишь имена... судорожно пытаясь вспомнить, что именно она должна сейчас сделать и представить, как это будет примерно выглядеть, Авелин даже немного расслабилась. Потому что от эмоций своих пока отстранилась.
Вроде как заключённого выводят, и объявляют его имя. Если так, то взглянув на заключённого, понять, что это ребёнок, наверное, не так сложно.
Глубоко вздохнув, снова попытавшись сделать этот вздох усталым, а не откровенной попыткой успокоиться, Авелин перехватила папку удобней. Вышла на сцену. Не роняя достоинства подошла к кафедре и, стараясь не выпадать из роли строгой и гордой леди, стала ждать, когда всё начнётся.
А потом действовала по рассказанной схеме. Ей объявляют фамилию. Она мельком смотрит, кого там выводят, и ищет приговор в папке.

- Именем несменного Вождя, Совет Трибунов Аг’кхала признал подсудимого виновным в пособничестве предателям Родины, антиправительственной деятельности, заговоре и подготовке бунта! За эти и многие другие преступления, подсудимый приговаривается к утилизации путем растворения. С последующей передачей биоматериала в агроструктуру. И да послужит сей предатель своей родине посмертно, коль не смог при жизни!

Листок ложится в другую стопочку.

Спокойно и строго. Чётко и уверенно, слегка на подъёме. Не обращая внимания на сжимающееся сердце и на боль в душе, но иногда посматривая на публику и других заключённых. Ни в коем случае не суетясь, но и медлить себе не позволяя. Высоким и звонким голосом светлой эльфийки... который контрастировал с тоном и сутью слов.

Когда и если она заметила мальчика, так же спокойно и громко, но произнесла другие слова:

- Именем несменного Вождя, Совет Трибунов Аг’кхала признал подсудимого виновным в пособничестве предателям Родины, антиправительственной деятельности, заговоре и подготовке бунта! За эти и многие другие преступления, подсудимый будет подвергнут процедуре Отлучения, с последующей передачей во владение Авелин де Луавазье.

И лишь мельком, почти не повернув головы, взглянуть на реакцию мальчика, толпы и других заключённых. А потом продолжить своё тяжёлое дело.

Имена, фамилии... приговор. И снова. И ещё раз. Не теряя чёткости и бодрости. Стараясь не слушать толпу, и не представлять себе, чем именно они восторгаются.
Имя, фамилия… мальчик, и приговор изменён. Откуда прям такой восторг у толпы? Радуются разнообразию?.. Взглянув, как договор исполняют, Авелин поняла – это жестоко и позорно не только по сути, но и физически. Какого это, отбить рога? Эльфийка кое-как удержалась от того, чтобы не потереть свои уши. Очки скрыли закрытые ненадолго глаза… эмоции пробились даже сквозь стену отстранённости.
А потом снова в рабочем темпе: имя, фамилия… приговор. Слишком ярко вокруг и голова даже немного кружится. Но звонкий голос упорно чеканит приговоры, уже без поправок. Что теперь и как с мальчиком, Авелин старалась на думать. Её мысли всё равно ничего не изменят… но могут помочь эмоциям сбить нужный образ.
Шумно, толпа беснуется, а эльфийка делает своё мерзкое дело.
Пока, наконец, листки не закончились. Последний перешёл в другую стопку. Когда всё закончилось Авелин вышла со сцены. Последняя казнь стояла перед глазами, а сменилась эта картинка пустыми клетками… недавно ведь они были набиты битком. Из последних сил не позволяя эмоциям затопить душу, эльфийка послушно пошла за Миюри. Гордая осанка, безразличие на нижней половина лица и пустой взгляд. За стёклами очков, разумеется.
Обратная дорога в памяти почти не осталась. Точнее осталась, как факт, но без каких-либо красок: коридоры, лестницы, коридоры… мальчика, вот, отдали. Обычный мальчик десяти лет: густые черные волосы били кончиками его плечи, тонкие губы почти сливались с бледным лицом, а голубые глаза словно резали эльфийке душу и сейчас ассоциировались одновременно со льдом и невинностью. И куда его теперь? От осознания того, что расслабиться теперь, возможно не получится вовсе, Авелин стало плохо: эмоции просили выхода и немедленно.
Но нельзя.
Снова эта шаткая карета, старушка, станция… а там ещё немного и дом. Если так можно назвать то место.
Во избежание возможных глупостей, Авелин собралась для серьёзной фразы Гектору:
- Господин Луавазье спит, и в твоих интересах никоим образом не тревожить его сон и так же ничего там не трогать. Второе чревато смертью или ещё более страшными травмами, а первое… думаю, ты сам это хорошо представляешь. Поэтому стой смирно в каком-нибудь уголке.
С ужасом эльфийка осознала, что, наверное, ему нужно лечение. После такой-то страшной процедуры… непонятно что её удержало, чтобы не кинуться это сделать сейчас же. Наверное то, что время текло как-то странно, и что тело двигалось как-то отдельно от мыслей. Так, не заметив, что она сделала, Авелин ушла в уборную. Там сняла очки и умылась… точнее сначала кое-как вспомнила, что нужно повернуть, чтобы пошла вода, а потом ещё и тупо смотрела на струйку. А потом ещё и снимала перчатки и очки, и только после этого левую руку прижала ко рту, чтобы не начать всхлипывать. Слёзы и дрожь сдержать возможным не было…
Умывшись и относительно успокоившись, Авели вновь надела очки. Пока она не научится сдерживать свои эмоции, она ей необходимы. А перчатка – просто нравится. Не став пока надевать полупрозрачные, Авелин лишь взяла их и вышла в комнату-лабораторию.
А потом, посмотрев на Гектора, тяжело и устало вздохнула. Пошла осматривать мальчика… прежде всего голову и те побои, что уже видела. По её нижней половине лица было трудно что-то сказать.

Едва снова не схватившись за уши и испугавшись голоса ещё и сзади, Анивейли молча выслушала объяснения. Чувствовала она себя откровенным новичком, который только-только начал постигать сложную науку... так оно и было. А стыд эльфийка чувствовала только за то, что Миюри и Азазелю приходится тратить на это время. Ну и смущение - потому что как ни крути, а просто так смотреть на голых мужчин она не привыкла.
Вот только проявить эту эмоцию она не могла. Какой-то ступор. Мысли словно вязкие, потому что их слишком много. И в то же время половина этих мыслей - только лишь переживания.

- Благодарю за то, что объяснили и рассказали про интересные моменты.

Выдохнув, Анивейли слабо улыбнулась Азазелю, смотря ему именно в лицо. Всё ведь, в конце концов, закончилось не так плохо, как могло. А потом повернулась к мальчику:

- Гектор, я не знаю, где твой предел регенерации. И зла я тебе не хочу, пока не за что. Поэтому дай мне убедиться в том, что у тебя в черепе нет трещин... - вспомнив о не спящем уже Азазеле, эльфийка не стала договаривать что-то про "вылечить". - Для этого мне нужно будет хотя бы покопаться у тебя в волосах возле мест травм. Ну?

Её рука замерла на значительном состоянии от головы мальчика, а голову Анивейли склонила чуть набок, словно прося доверия.