События последнего дня, нет, лучше сказать, последнего месяца грозились превратиться в нечто неуправляемое и разрушительное, что погладить и саму многоликую и всех вокруг. И самое смешное, что она сама собственными руками, собственными поступками, мыслями, играми толкала всю их историю к одному единственному так нужному ей финалу. Азазель был прав: она разрушает себя и в этом не было бы беды, если бы прыгая в пропасть она не тянула за собой тех, кого хотела защитить. Агрон, Азазель, Нейтан... сколько еще судеб она сломает? Сколько еще пешек попытается довести до конца игральной доски? Нет, подобные мысли приводят только к поражению, она пыталась не думать об этом, когда искала культ, старалась не замечать, когда спорила с Азазелем, ей было не до этого, выбираясь из темницы и «железной» хватки аэри. Но теперь, когда вся видимая опасность миновала разум занялся прорисовкой грядущих событий. И они пугали, куда больше, чем реальность, они захватывали надевая дышать, от них хотелось убежать, спрятаться. Но разве сбежишь от самой себя? Единственное, что можно было сделать, это вырваться из золотой клетки дворца. Но куда? Город был полон света и праздника, а самое главное не совсем трезвых аэри, а то, как она может на них действовать Шарисия поняла еще вчера. Правда одно дело осознанное воздействие, а другое случайность. Да и не праздничное у нее от чего-то было настроение, хотелось тишины, покоя. Раньше все это давал храм, но Азазель одним росчерком пира отнял у нее и пристанище и свою защиту — во истину гениальный ученый. В этом свете отдушенной мог стать сад.
Довольно странное зрелище: одиноко прогуливающая женская фигура, весь вид который выражал крайнюю степень задумчивости. Но становилось еще тяжелее: перед глазами вновь всплывало лицо Азазеля, слышался его голос, который угрожал, нет ни ей, а тому, от кого зависела ее жизнь. Вновь вспоминалась то убийство Прайма, а ведь у них был шанс договориться. А еще она проклинала себя за Маршару, за этого город, в который так стремилась попасть и который теперь будет ее ловушкой, ее новым Брутом, уже на этот раз построенным самой многоликой.
Меж тем, вряд ли можно было сказать, что она находилась в саду одна, годы жизни в городе воров и убийц научили Рису быть всегда на чеку. Вот и теперь ее чувства не подводили: за ней следили, ее выслеживали, выжидали, преследовали точно добычу. Забавно, не уже ли империя наконец-то решилась на столь опасный, но давно ожидаемый шаг как убийство? Она подошла к фонтану и взглянула на свое отражение. «Жалкое создание без прошлого и без будущего»,- прошептала она, упершись руками в край, догадываясь, что для ее врага этот момент будет считаться идеальным для атаки.
-Банально и глупо,- чуть слышно шептала она,- Но так даже лучше, не надо думать о будущем.
Бежать? Куда? Сопротивляться? Зачем? Это было идеальное решение, особенно учитывая, что тем самым она лишит Лавуазье столь желанного повода воевать друг с другом. А всего-то нужно, чтобы пантерос-убийца, что прокрался в сад нанес удар, чтобы его рука не дрогнула...
И к аэри всю ее регенерацию, порой даже ее можно обмануть.

Пытаться подобраться тихо к вору можно только в одном случае, если вор сам желает, чтобы его поймали, особенно, когда этот вор Владыка Сапфир. Она ждала одного убийцу, а получила совсем другого. Бедный пантерос, он наверное даже не ожидал подобного поворота событий и поспешил скрыться даже не подозревая, что сейчас для Рисы его общество было более приятным и желаемым. Еще бы, выслушивать поучения Агрона, понимая, что ничего не может сделать, так как сама отдала в его руки всю власть — что может быть более болезненным, для столь горделивого зверя как Шарисия? Разве что собственные проблемы, которые в любой момент грозились перерасти в масштабы мировой трагедии.
-Бедняга,- вздохнула она, прикрывая глаза, стараясь вслушиваться в окружающий мир, чтобы уловить хотя бы малейшие изменения.- Он так старался меня убить, а ты его спугнул. А какой бы был повод для объединение с Азазелем, не находишь?- заметила она, открывая глаза, когда убедилась, что опасности более нет.
Да, она знала, как для Агрона ненавистно теперь имя «брата», особенно, когда оно звучит из ее уст. Ведь это было доказательство того, что она еще помнит, что она еще верит, будто события могут пойти совсем по другому пути. И не брезгует напоминать об этом и даже предлагать варианты.  К примеру: свою смерть, даже не так, а потерю того самого ценного, что могла предложить женщина мужчине. Ее они бы вряд ли оплакивали, а даже если бы и так, то делали бы каждый на свой манер, да и винили друг друга (идеальный повод). Но вот когда речь встала бы об их крови и плоти: Риса уже видела, на что способен Аз, стоило ему хотя бы на миг помыслить, что с ребенком что-то случилось. А если бы виновником были тиграны? Геноцид — лучшее и самое мягкое из их смертей. Но этого никогда не случится, хотя бы по той простой причине, что для воровки цена слишком высока, а для богини — слишком ничтожна.
-Хм,- хмыкнула она, наконец-то соблаговолив взглянуть на демона, оторвавшись от собственного отражения и мыслей.-  Этот разговор у нас всегда повторяется, каждый раз. Ты спрашиваешь: почему? А я отвечаю: потому что я ищу грань, которую не смогу перешагнуть. Проблема в том, что пока я выигрывала, а мир отступал. Но так не может быть вечно? Рано или поздно вселенной придется ответить на удар, и знаешь в чем беда? Я не смогу отступить. Ты прав, мой дорогой, будущие весьма пугающие. Я вижу варианты, просчитываю возможности, но не одна из них меня не устраивает. Раньше в таких случаях, я использовала разменный монеты, но сейчас,- она улыбнулась, пытаясь сдержать смех.- не могу даже представить, кого использовать. Наверное, сказывается мое положение, ни как не могу себя заставить...- можно было понять, что Риса лукавила, у нее был план и она даже знала, кто его исполнит, вот только отчего-то сердце сговорилось с логикой, напрочь лишив разум возможности протестовать.

Мужчины, и что же с них взять? Считают себя всезнающими, всесильными, всемогущими, а на самом деле ослепленные властью не способны защитить единственное ценное. А после того, как ошибка всплывает, начинают всеми силами убеждать в первую очередь себя любимых, что это вовсе не его проблема и все идет именно так, как он хотел. Агрон не был исключением: проморгав убийцу теперь он вымещал свое раздражение и злость на Рисе, задевая самые больные, с его точки зрения, струны души многоликой, раскрывая уже успевшие слегка затянуться раны. Хотя, тут воровка не отставала от демона, нанося ответные удары.
-Скорее дело не в таланте, а в учителях,- пожала плечами женщина, состроив самое свое невинное лицо, которое к слову, плохо получилось, и скорее вызывало подозрение и чувство лжи, чем искреннее желание поверить.- Сила и могущество человека определяется количество его врагов, особенно тех, которые желают ему смерти. Если верить тебе, мой дорогой, я достаточно опасна, чтобы весь мир желал моей смерть. Право слово, лучшего комплимента трудно найти,- вполне логичная с точки зрения Брута утверждение, которое служило постулатом не для одного поклонения Владык, да и не раз спасала жизнь, уча видеть врага там, где его не может быть.- Что же касается власти. Она меня никогда не интересовала, средство — да, но не более. Это ты, милый, любишь играть в солдатики, я предпочитаю карты и шахматы.
И вроде бы все удары аэри прошли мимо, если бы не одно «но», он тронул ту часть истории их жизни, которой не должен был касаться. Сказал те слова, которые не должен был говорить. Смешно и этот мужчина совсем недавно говорил, что любит ее, клялся, что она лишь его, что сделает все, ради нее, а теперь... Только послушать, она — никто, и смерть ее ничего не значит и жизнь ее для него — пустяк. И пусть так, иллюзиями Шарисия себя никогда не тешила, в отличии от Лавуазье. И не будь она кровавой богиней, если не развеет его заблуждения.
-О, поверь, я не питаю иллюзия и давно свыклась с мыслью, что являюсь лишь удобным поводом двум мальчишкам перегрызть друг другу глотку,- невинное личико весьма быстро превратилось в каменную маску смерти, жестокой, холодной, расчетливой женщины, которая некогда по приходу к власти утопила Брут в крови, пусть и чужими руками.- Но думаю, у тебя они еще в избытки, раз считаешь, что я уйду бесследно. Я видела Аз, когда в его разумной голове промелькнула мысль о том, что он потерял,- рука женщины, слегка скользнула по животу, точно разглаживая несуществующие складки на платье.- Ему лишь показалось на миг, а если это окажется правдой? Да, для  вас я — не в счет, но у меня есть нечто, с чем придется считать вам обоим,- это был один из запрещенный приемов, ни чуть не гуманнее и добрее того, что использовал против нее сам Агрон. Но самое страшное то, что в словах можно было уловить скрытую угрозу и некоторые факты, которые до этого были секретом, а если быть точным, просто упускались как не имеющие значения. До этого момента...
-Да, я - вор, а ты — герой. Я  стою в тенях, ты греешься в лучах солнца. Я танцую на гране, ты прыгаешь через нее в пропасть. Но беда в том, что герои умирают, а воры остаются жить. Да, у тебя есть армия, есть власть, есть все, что ты желаешь, но...- она сделала небольшую паузу, с одной стороны переводя дыхания и подбирая слова, а с другой позволяя супругу самому угадать варианты этого «но».- не ты написал эту пьесу, тебе лишь досталась в ней главная роль. И ты виноват лишь в этом, быть моей проблемой - не твоя забота.
И почему каждая встреча, каждый разговор у них проходил именно в таких тонах? Почему они вечно мучают друг друга? Правда, нужно было отдать должное, за то после подобных бесед мало кто мог вывести Рису из себя.

-Краденые враги, мне больше по душе, они не знают, с кем воюют и поэтому часто ошибаются,- не смогла удержаться от улыбки и смеха женщина. И право слово, как удержаться, когда на против так заразительно веселиться могущественный демон? Вот только беда всей этой правды заключалась в том, что многоликая в отличии от своего супруга знала, что все не так просто, как кажется на первый взгляд, и эти враги, куда больше ее, чем хотелось бы. Ни тому когда-то была принесена клятва, что давала силы. Глупая, наивная, тогда она думала, что все будет просто, что мертвые, так и останутся по ту сторону жизни, забывая, что мертвецы порой бывают живее всех живых. И вот теперь приходит время, когда она украла врагов и имя, забавно, осталось только украсть силы. Но от этой правды Лавуазье она старательно оберегала и по этой причине, все ее мысли казались ему такими глупыми и порой детскими.
-Я ищу свободу, которую у меня не смогут отнять, и дом, из которого меня не смогут прогнать. Кажется, я уже говорила об этом,- ответ прозвучал с ноткой издевки, которая вторила голосу аэри,- или тебе по душе более точные координаты?- весьма простые, но в то же время практически не выполнимые желания. Но самое забавное, что ее планы исполнялись, по крайней мере дом, в котором она является хозяйкой и из которого ее не смогут прогнать, уже есть, осталась самая малость — свободна. Правда, была еще одна вещь: ее толкало на это нечто странное, глубокое, не уловимое. Риса бы сказала, что это потребность, а может быть старое, забытое обещание, которое было дано когда-то, еще на заре времен? И в свете этой клятвы даже смерть казалась лишь иллюзией.-Смерть — это лишь начало, заметил один некромант, к тому же сложно умереть, в моем положении. Один из больших минусов бытности мной,- словесная игра с множеством недомолвок с обоих сторон, если бы Агрон мог вынудить ее сказать всю правду. Нет, если бы она разобралась, если бы наконец-то решила все рассказать... Но это было бы слишком просто и не интересно, да и проблем вызвало больше, чем теперь. А разве это того стоит? Нет. И прямое тому доказательство действие аэри, стоило только Рисе заронить крамольную мысль. «Нельзя угрожать, если не можешь нанести удар»,- твердил ей наставник, превращая маленькую девочку в опасного монстра. Но Шари порой оказывалась плохой ученицей, за что и расплачивалась.
-Прошу, попробуй отнять и узнаешь,- от былого веселья, надменности и спеси не осталось и следа, когда требовалось богиня могла убить в себе и женщину и воровку, Агроил лицезрел перед собой именно владычицу тигранов. Ту самую, что смотрела на кровавые жертвоприношения, та самая, что уничтожила прайма, та, что без колебаний вырвала сердце у посмевшего пойти против нее пантероса. И в этот кровавый шлейф автоматически добавлялся каждый, кто решался на исполнение ее просьбы.- Лишь единожды я играла роль в пьесе, в которой не была автором, лишь единожды я позволила отнять у меня нечто ценное.  И единственное, почему этот автор все еще дышит, так это то, что ближе его у меня не было никого. Но и он боится теперь встретиться со мной. Возможно, мой дорогой, я и актриса, но это мой театр и мое произведение, и ты даже не представляешь весь его масштаб. Но оно может быть и нашем,- на этой фразе в ее ней будто что-то щелкнуло, точно разум наконец-то достучался до разгоряченных эмоций, напоминая, кто перед ней и представляя целый список доказательств, что в данном случае ей ничего не может угрожать. Вот только одно дело знать, а совсем другое сравнивать с прошлым опытом. Проклятие, она вновь наступает на те же грабли.- если, конечно, ты этого все еще хочешь.

Самая большая беда всех интриг и петляней заключается в том, что рано или поздно ты начинаешь блуждать сам, путаясь в многообразии ответов и суждений, веря собственной лжи, принимая ее за незыблемую истину. Вот и Шарисия пряталась за искусными кружевами некого выученных фраз, даже не в силах вспомнить, где там за ворохом мишуры скрываются ее истинные желания. И не удивительно, что знающий ее слишком хорошо Агрон в конечном счете отказывается верить на слово столь искусному лжецу. Пожалуй, скажи она всю правду, он решит, что Риса начала очередную игру, что-то требуя от него. Но беда заключалась в том, что многоликая сама не верила своей правде и наверное, посмеялась над ней, окажись лицом к лицу с собственными желаниями.
-Забавное суждение, учитывая, что именно благодаря тебе на данный момент я оказалась в списке врагов номер один одного из Трибунов,- парировала женщина, не желая оставаться в долгу.- Твои враги ни чуть не краше моих, возможно, они даже страшнее, ведь им известны наши слабости,- нравилось Агрону или нет, но на данном этапе событий именно он стал причиной большинства бед, а не она. Риса действовала аккуратно, точно, скрытно, захватывала города, не раскрывая своего лица, оставаясь в тени. Шутка ли взять город без единого выстрела или капли пролитой крови? А что же принесли с собой братья? Хаос, разрушения, смерть, потери – синонимы Лавуазье во все времен, кара для всех, кому не посчастливилось оказаться внесенным в список общих интересов двух демонов.
-Возможно ты и прав, я боюсь того, что случится, если одержу победу, однако, причина моих страхов, увы, не в том, что ты так желаешь назвать. Я боюсь, что когда ты увидишь всю картину целиком, то поступишь так же как поступил Азазель. Он видел истину, любовь моя, он смог вычислить настоящую причину моих поступков. И не смог смириться, хоть и был ученым, что же я могу сказать великому магистру?- И правда с чего начать? С кошмаров, что терзают ее каждую ночь? С того странного происшествия в храме в пустыне? А может быть с перечня того, кто придет по ее душу? В этом свете радовало одно: ее кредиторы перегрызут друг другу глотки быстрее, чем она отправиться на тот свет.
То, что случилось дальше, Шарисия не ожидала – ее демон, ее смерть, ее защитник, ее проклятие, ее спасение… Он сделал шаг вперед и обнял ее. Она смотрела в глаза мужчине, не понимая, как поступить, просто не зная, что же дальше. И пусть несколько секунд назад она боялась и сомневалась стоит ли продолжать, но сейчас, когда он говорил владыка Брута вновь ощутила себя сильно, непобедимой и могущественной. Рядом с ним, вместе с этим беспринципным, гордым, могущественным демоном она могла все.
-Пока ты силен – я твой злейший враг, но если ты ослабнешь – я та, что встанет между тобой и миром, уничтожив врагов, осмелившихся на подобную подлость,- повторяла она слова клятвы, что дала когда-то Лавуазье, обещание, что ныне дамокловым мечом весело над многоликой из-за недавних событий.- Я никогда не оставлю тебя, пока ты сам этого не пожелаешь. Я говорила это однажды, и повторю столько раз, сколько потребуется,- она улыбнувшись уткнулась в грудь мужчины, будто и не является она кровавой богиней и страшным монстром. Такую Рису мог видеть только он, но и для него она была лишь миражом в пустыни.- Нейтан прибыл в город,- отстранено говорила она.- Он постарается восстановить то, что разрушил Аз. Надеюсь, он на столько же прозорлив  как и наш заблудший враг. Знаешь, у него есть плюс: он не любит меня, если честно, до сих пор не могу до конца понять, что же его держит здесь. Это тревожит. Раньше было все так просто, а теперь, я даже не знаю, кто я такая. Хотя я знаю точно ответ на  вопрос, кто мы. Я вижу варианты, но все они...- женщина замолчала, собираясь с духом.- Ты делаешь меня слабой, заставляешь полагаться на себя, даже не думая о том, что может случиться. Раньше бы я не колеблясь приняла решение, ведь я знаю его, но сейчас... Что мне делать, проклятие мое, ответь?

Легко говорить, что ты прав и что твой противник слаб, когда не видишь всей картины. Легко назначить виновного и праздновать победу, когда сам не в силах принять тот факт, что причина всего – это ты сам. Легко… Но когда многоликая искала легких путей? Ее не бросали, ее не предавали, Азазель четко дал понять, что если она только пожелает, то он примет ее. Он просто дал ей то, чего воровка и хотела на самом деле, предпочитая оставить брату сомнительную радость оплакивать мертвое тело. В том, что исход будет таким Лавуазье не сомневался и четко дал понять это Рисе. Правда, как истинные джентльмен алхимик все-таки попытался изменить будущие, удалась попытка или нет – вопрос остается открытым по сей день.
-Ты не лучше и не хуже,- возразила богиня, подсознательно пытаясь защитить Аза от нападок Агрона.- Ты – такой какой есть и он тоже. И чтобы вы не делали, чтобы не говорили для меня вы единое целое раз и навсегда. А мои желания, пусть они останутся в темноте неизвестности, кто знает, вдруг они на самом деле исполнятся.
«Чего ты хочешь?»- спросил когда-то Аз. «Хочу найти придел своей силы и понять, насколько далеко мне дадут зайти»,- отвечала ему Шарисия. «Ты понимаешь, что за гранью ждет смерть?»- уточнял аэри, для которого являлось важным насколько четко его супруга осознает всю смертельную опасность таких желаний. Какой же Риса дала ответ? Она сама не могла вспомнить, точно боялась его или может быть потому что именно он был квинтэссенцией всей ее жизни и являлся единственно верным. А правды-то в данном случае она и не желала.
-Ты не выбираешь и это не предложение. Это договор между мной и Лавуазье, и я надеюсь, что тебе никогда не доведется понять его смысл,- не отрывая голову от груди мужчины приглушенно произнесла девушка. Слова относящиеся к любому, носящему данное имя, залог силы и власти братьев, а так же ее обещание самой себе, что она не оставит их, даже если весь мир будет требовать обратного. Она их враг, потому что отсутствие должного соперника делает тебя слабым и самоуверенным. Она их последняя линия обороны, потому что только так, а не иначе следует относиться к тем, кому все-таки решил довериться, к тем, кого смеешь называть семьей. Ее так учили, ее так воспитали, ее заставили так жить.
Когда же лирические нотки беседы наконец-то была закончены и они смогли заняться более важными делами, Риса прикрыла глаза, и досчитав про себя медленно до десяти открыла. Это нехитрое упражнение позволяло успокоиться и вернуть чувства под замок, тогда, когда следовало руководствоваться лишь разумом.
-Боюсь, я не разделяю твоего оптимизма по отношению к Нейтану,- выслушав предложение супруга, начала привычную коррекцию Шарисия.- Нельзя полностью полагаться на того, чьи мотивы не известны. Я не любитель игр в слепую, мой дорогой, чаще всего они заканчиваются плачевно и не в нашу пользу. Но ты прав, в данном случае нельзя отказываться от союзников, даже от таких. Хочешь знать мой план? Я бы заставила тебя сражаться с Империей, сама бы заручилась поддержкой культа кровавой богини, натравив и его на жриц. Обескровила, уничтожила бы все это, позволила бы Азу довести ситуацию до абсурда,- многоликая взяла небольшую паузу, позволяя уловить аэри весь смысл ее кровавой игры.- А после, когда вы все ослабнете от сражений и битв, просто бы нанесла удар. Или же в случае неудачного исхода и победы не угодной мне стороны, скрылась, оставив тебя и тебе подобных разбираться с последствиями моего провала. Так было бы проще, но, как я уже говорила, ты делаешь меня слабой. Нельзя быть одновременно в равной степени и богиней и женщиной, что-то все равно перевешивает,- печальный вздох несостоявшегося плана, идеального с ее точки зрения, безумного и так близкого по духу самой воровки. Но... невыполнимого.- Поэтому, мне проще позволить тебе решить, как мы будем действовать дальше, в надежде, что аэри и правитель, все-таки перевесит в тебе мужчину и отца. Однако, создать точную копию крайне сложно. Можно получить тело, можно попытаться обмануть кровь, даже воспоминания, однако, что делать с аурой и душой? Права слова, здесь куда проще использовать бы некромантов с их поднятием мертвецов.  План интересен, но необходима страховка, на случай провала. Ниточки, которые будут тянуться не к нам,- она задумалась на секунду и добавила,- и не к Азазелю. Цепь кровавой дани или может быть Вейтрал?- рассуждала она в слух.- Проклятие, как много их много, одно радует, эти господа будут рвать друг другу глотки за право убить меня.

Тяжело было вести беседы с демоном, не видя его лица, не имя возможность понять, как на самом деле он реагирует на ту или иную фразу. Но у подобного положения были и свои плюсы: проблема неведения обоюдная и вряд ли даже связывающий их кровавый договор мог гарантировать то, что Лавуазье разберется в хитросплетениях ее эмоций.
-Кажется, мы говорим о разных Азазелях,- потупив глаза, слегка печально заметила многоликая. Агрон все еще видел его как логичного и расчетливого ученого, который никогда не пойдет на поводу у своих страстей. Риса же видела его, пусть единожды, но как обезумевшего от гнева мужчину, и пусть в этой ярости была сплошная логика, но разума в ней было явно меньше, чем в тех страстях, что порой бушевали в душе более эмоциональной половины.- Ну или просто, любовь моя, ты еще не смог наступить ему на хвост,- признавать тот факт, что она все-таки нашла ахиллесова пяту Аза воровка не собиралась, но и отрицать тоже не думала (кто знает, а вдруг она действительно знает, как довести алхимика до точки кипения).- А в общем-то вряд ли кто-то лучше Лавуазье с правиться с Лавуазье, не согласен?- продолжать их милую семейную беседу на тему взаимного уничтожения и радужных встреч, воровка не собиралась: не стоит дразнить только что успокаивающегося зверя. Фраза же о безголовом прайме вызвала у богини с трудом сдерживаемый смех, на несколько секунд она представила эту картинку: огромный леонид входит в город, держа в руках собственную голову и заявляя, что он — правитель империи. Да, большего безумства представить сложно, хотя, как бы странно это не звучало, но именно такое вот сумасшествие чаще всего и срабатывало.
-Все бы отдала, чтобы увидеть глаза жриц, когда перед ними предстанет то, что осталось от прайма. Однако, это не возможно, хотя...- Шарисия крепко задумалась, пытаясь нащупать ускользающее от нее решение. Точно оно было уже готово, словно она уже обдумывала когда-то нечто подобное, возможно, даже с аэри. Кем-то похожим, кем-то таким родным и в то же время таким далеким...- Аз...- выдохнула она, почувствовав на языке горькое послевкусие, что оставляло это имя.- Он вполне мог создать нечто подобное. Да,- продолжала она рассуждать, словно в забытье.- Он мог и я, кажется, даже знаю, где искать решение нашей задачи. Ты не против, жизнь моя, если я завтра прогуляюсь с  Нейтеном в развалинах храма?При всем моем уважении, не верю я в непогрешимость самовлюбленных личностей,- первое, чему учат воров, как и сыщиков, так это то, что следы остаются всегда и везде, просто нужно уметь их видеть, вот и с исследованными могла быть та же история.- Что же касается виновного, то не уже ли наш мир так мал, что весь сошелся на нас троих?- чуть отстранившись, заглянула она в глаза мужчине, лишь потому что сейчас ей жизненно необходимо прочитать его реакцию.- К тому же, тот, кто выйдет на Азазеля, рано или поздно выйдет на нас. Мы — одна семья, мой дорогой, как бы тебе этого не хотелось избежать. И я пока не готова разбираться с возможными последствиями его ошибок. Надеюсь, ты понимаешь меня?

Это был замкнутый круг: чтобы они не обсуждали, чтобы не говорили, как бы не старались избежать этой темы, все всегда сводилось к ним троим. Агрон, Шарисия и Азазель — три грани одного безумного повествования, между которыми пылали города и рушились империи. Даже сейчас они косвенно влияли друг на друга, и даже теперь, когда один из них был далеко, двое других продолжали чувствовать незримое его присутствие. Ведь как объяснить эти угрозы? В чем причина уверенности, что все будет хорошо? Может быть в том, что они просто по другому быть не может?
И даже Нейтен и тот казался в этой беседе какой-то незримой составляющей, еще одной точкой пересечения, ни более и не менее. Всего лишь тень, необходимая в данный момент замена алхимику, неудачная копия — вот чем являлся этот человек. Всего лишь подделкой Азазеля. Однако, жизненно необходимой подделкой.
-Ха, я и забыла, как ты любишь командовать,- усмехнулась она, выслушав весь план действия относительно новоиспеченного алхимика и шпиона.- Думаю, мне остается только отдать честь и отправиться выполнять ваши приказы, мой повелитель,- с легкой издевкой произнесла богиня, ее забавляло то, как быстро Лавуазье стал отдавать ей приказы, пусть и завуалированные, однако, даже медовый голос и сотни ласковых слов не могли утаить тот факт, что он все-таки приказывал, а не просил. Ставил в известность, а не предлагал.- Тебе ли не знать, на сколько хорошо я умею убеждать и превращать врагов в союзников. Однако, тот факт, что нам не ясны его мотивы, не должен помешать дальнейшим действием, не так ли, любовь моя? Мне кажется, тебе стоит использовать его таланты, чтобы разобраться с угрозой империи. Однако,- Риса отвела взгляд, просчитывая в уме возможные варианты событий, а так же беря в расчет тот факт, что никто не помешает еще кому-то использовать на ней зелье правды, или покопаться в ее голове... Слишком много аэри бродило в округе, предложила.- Пусть это останется для меня тайной. Не хочу ничего знать о том, что вы планируете.  Так будет лучше,- возможно странное пожелание, однако, не лишенное определенное исковерканной логики.- Нельзя рассказать то, чего не знаешь,- почему-то добавила она.