Инира немного напряглась - в подобных случаях несговорчивому собеседнику нередко пытаются развязать язык, а когда дело принимает такой оборот, нужно быть внимательной и готовой ко всему. Принадлежащее странному, на первый взгляд, хозяину помещение с полками, забитыми склянками, бумагами и еще невесть чем, - именно с такими же мыслями Инира впервые вошла в дом Эрнестара. Позже она выяснила, что у него для незваных гостей было припасено множество сюрпризов.
Чем-то эта обстановка напоминала ей ту, что была в Бруте. Лишь с той разницей, что Иниру сюда не приглашали. И на месте Ириэль Пепельная так беспечно чужое кресло не занимала бы. Но пока, помимо головной боли от громкой и бурной болтовни старого дракона, ничего никому не угрожало.
"Зубы заговаривает", - уже почти сорвались слова с языка Иниры, как вдруг старик сам изволил перейти к делу. Пепельная промолчала, так ничего и не сказав. Старик же заговорил об артефакте, но согласием тут и не пахло. Все - себе. По крайней мере, на поверхности. Это же ощущалось и от Ириэль, но ее мотивы хотя бы были понятны и отчасти Шейдой одобряемы. Что же нужно было ему? К чему стремился? И было ли это связано с тем, что звериный нюх Пепельной уловил запах айстрары, которую Эрнестар использовал в том числе для эликсиров, воздействующих на разум?..
- Пока я добиралась до Рансварта, - начала Пепельная, складывая все то, что ей поведали о Песне Песен, и сопоставляя рассказы с собственными приключениями, - я видела, как сумасшедший дракон напал на невоенный караван и начал все сжигать, не разбирая ничего. Я слышала, этот случай не одиночный. Кто знает, может, и ты скоро одичаешь, как и твои родичи.
Что он, что Ириэль могли бы посчитать это за уловку, но Инира действительно видела то, о чем говорила. Лишь не обратила тогда внимания, потому что насилие над путниками на тракте - самое обычное дело, которое зачастую забывается на следующий день. На дороге она видала немало трупов - лежащих, повешенных, насаженных на колья, целых, разорванных, обглоданных, одетых, раздетых, в том числе в области промежностей… И она бы похоронила этот случай под более тяжелыми пластами памяти, но… Лишь недавно это воспоминание всплыло наружу - тогда Пепельная поняла, почему это создание так себя вело.
Инира еще раз окинула взглядом старика. Незамысловатая одежда, простое поведение, небрежность ко всему, что не касается его ремесла, его дела. Она снова увидела сходство с Эрнестаром. Разница была в том, что зу Муар выглядел более отстраненным от мира, Дамарион же - менее равнодушным, более вовлеченным, хотя, казалось бы, учитывая возраст, все должно быть наоборот.
Что ж, деятельный старик менее охотно распрощается с собственным здравым смыслом, нежели молодой, но более флегматичный мужчина. Осталось об этом сказать… Как? Дракон мог разозлиться, если бы Инира привела ему пример, как в юности стала свидетельницей того, что бабка ее друга Айюра на исходе лет вследствие старческого маразма, помноженного на проклятие яман, совсем выжила из ума, а потом и вовсе стала едва ли не бросаться на других. Благо, Пепельная покинула Сувурри не вчера и не позавчера, и время, проведенное в дороге, а особенно с Эрнестаром, помогло Инире пополнить словарный запас на всеобщем языке.
- Говорят, старший разум рискует больше. Лучше б найти Песнь Песен и починить.
На миг ей представилась картина: лагерь исвайа, расположенный прямо на снегу, охвачен пламенем, низвергающимся с облаков. Кто-то еще бежит, но большинство - горят; и все происходит под пронзительные крики несчастных и дикий визг, доносящиеся с небес.
Инира моргнула. Нет, вряд ли одичавшие драконы отправятся на северо-восток, на Тенебру - что им там делать? Здесь добычи много больше.
